Сутулый водитель взял из укрепленного на панели держателя мобильный телефон, нажатием клавиши быстрого вызова набрал номер и, дождавшись ответа, сказал:
— Алло, шеф, это Павлов. Мы на месте. Добрались без приключений. Здесь все тихо, птички в клетке. Да, наблюдаем. До связи.
Прервав соединение, он вернул телефон в держатель, достал из кармана сигареты, угостил напарника, и оба задымили, внимательно поглядывая то по сторонам, то на детскую площадку, где вместе со сверстниками строила снежную фортецию дочь майора ФСО Анюта Шахова.
А получасом позже в центре Москвы еще один оперативник «Ольги», выдержав двухминутную паузу, покинул машину, за рулем которой остался его напарник, и вслед за Михаилом Шаховым вошел в кафе.
Шахов уже сидел за столиком, беседуя с официанткой. Официантка, приняв заказ, ушла; оперативник сел так, чтобы видеть Шахова со спины. Когда он проходил мимо, тот бросил на него быстрый, внимательный и, как показалось оперативнику, недовольный взгляд, из чего следовало, что парень не промах и давно заметил слежку. Впрочем, шеф предупреждал, что прятаться от Шахова не стоит: во-первых, это, по его словам, было бесполезно, а во-вторых, не нужно.
Расположившись за столиком, оперативник на всякий случай положил рядом с собой миниатюрную цифровую видеокамеру и накрыл ее сверху салфеткой. Подошедшей официантке он заказал двойной кофе, радуясь тому, что не забрел пообедать в дорогой ресторан. Как только официантка удалилась в сторону кухни, на сцене появился новый персонаж: какой-то невзрачный, неопределенного возраста человек в дорогом, выглядевшем так, словно его на протяжении целого года не снимали даже на ночь, костюме вошел в обеденный зал, огляделся по сторонам и, сориентировавшись, целенаправленно устремился к столику, за которым сидел Шахов. Оперативник на всякий случай включил камеру. Он расслышал, как новый посетитель осведомился: «Вы позволите?», — после чего, не дожидаясь приглашения, уселся на свободный стул.
Видеокамера лежала на столе, беззвучно фиксируя происходящее. Незнакомец заговорил с Шаховым, который при первых его словах заметно напрягся, но после успокаивающего жеста собеседника расслабился и обмяк на стуле, лишь время от времени медленно кивая головой.
Потягивая принесенный официанткой кофе, оперативник набрал номер на клавиатуре мобильного телефона и, когда ему ответили, негромко произнес в трубку:
— Высылайте вторую машину. С ним вошли в контакт.
Глава 7
Увидев в дверях обеденного зала одного из тех типов, что с самого утра, стараясь не очень мозолить глаза, повсюду таскались за ним по пятам, Михаил испытал острое желание совершить какую-нибудь необдуманную выходку. Он сдержался, потому что это наверняка был оперативник Дорогина — человек, пытающийся ему помочь. Но эта сдержанность стоила Шахову больших трудов, уж очень напряжены были нервы, и напряжение требовало разрядки.
Сегодня у него был свободный день, утро которого он потратил на наведение порядка в перевернутой вверх дном квартире. Разложив по местам раскиданные вещи, вымыв полы и кое-как отремонтировав замок, он вышел из дома и отправился без цели и смысла бродить по городу, то спускаясь в метро, то снова поднимаясь на поверхность, пересаживаясь из автобуса в автобус или просто гуляя пешком. И повсюду за ним следовала черная «Волга» с длинной антенной радиотелефона на крыше. Она ждала его у станций метро и троллейбусных остановок, ехала по пятам за маршрутными такси и дежурила напротив забегаловок, где он пил жидкий переслащенный кофе. Михаил понимал, что доставляет хорошим людям излишние хлопоты, но просто сидеть на месте было невыносимо. В голову лезли тревожные мысли; сейчас, при свете дня, немного свыкнувшись со своим положением, он опять усомнился в том, что, обратившись за помощью к Дорогину, поступил правильно. В конце концов, у него самого за плечами стоит такая мощная организация, как ФСО — структура, для которой не существует ни секретов, ни задач, которые она не могла бы выполнить. Так какого черта он вздумал играть в прятки со своими же коллегами? Ведь это занятие, мало того, что очень нездоровое, еще и бессмысленное. Кто может защитить его самого и его семью лучше, чем всесильная ФСО? Вот только уверенности в том, что его станут защищать, у Михаила почему-то не было. Ситуация сложилась нештатная, не предусмотренная инструкциями. Дорогин заглянул в самый корень проблемы, спросив, как это его, семейного человека, взяли на такую должность, куда предпочитают брать людей без роду, без племени, без прошлого и будущего и с тщательно засекреченным настоящим. Для Михаила сделали исключение, и он знал, что, когда эта история выплывет наружу, найдется много людей, которые скажут: «А мы предупреждали». И, сказав так, просто умоют руки, предоставив ему выкарабкиваться из беды самостоятельно. А то и сделают его вместе с женой и дочерью наживкой, на которую попытаются поймать шантажистов… Нет, надежда оставалась только на Дорогина, но какой же мизерной была эта надежда! Дорогин по доброте душевной ввязался в дело, которое было ему явно не по зубам и участие в котором не сулило ничего, кроме крупных неприятностей.
Поэтому сейчас, когда долговязый субъект с фигурой волейболиста и внимательными карими глазами профессиональной ищейки прошел мимо его столика, Михаил с трудом удержался от того, чтобы, поймав его за рукав, посоветовать не валять дурака и заняться чем-нибудь, хоть чуточку более конструктивным, чем хождение по пятам за человеком, которому уже ничем не поможешь.
— Что-нибудь еще? — терпеливо спросила официантка, о которой Михаил, грешным делом, совершенно забыл.
Выйдя из кратковременного ступора, он кончил диктовать заказ. Аппетит, который он нагулял за утро, куда-то исчез, и это было скверно, потому что свидетельствовало о расшатанных нервах. Поесть было просто необходимо. «Основа любого мероприятия — сытый желудок», — вспомнились ему слова Дорогина. Михаил подумал, как скверно, что встретиться им довелось при таких печальных обстоятельствах. Будь все иначе, столкнись они где-нибудь на улице или в общественном транспорте, можно было бы просто посидеть вечерок за накрытым столом, хорошенько выпить и досыта наговориться, вспоминая былые дни. Что ж, если удастся выпутаться из этой неприятной истории, дружеских посиделок не миновать. Вот только в то, что выпутаться удастся, верилось с трудом…
Едва официантка, покачивая бедрами, удалилась в сторону кухни, как в дверях возник новый посетитель. Это был невзрачный, неопределенного возраста гражданин с тусклым, незапоминающимся лицом, невыразительные черты которого словно были стерты мокрой тряпкой. На нем был костюм, который не гладили, казалось, со дня приобретения в магазине, и сероватая рубашка с полосатым галстуком. Галстук сбился на сторону, а рубашка казалась серой от грязи, хотя умом Михаил понимал, что этого не может быть. Из-под вздувшихся пузырями брючин выглядывали нуждающиеся в чистке ботинки, рука сжимала ручку обвисшего и потерявшего форму матерчатого портфеля. Этот человек напоминал командировочного — не теперешнего, а давнишнего, еще советских времен, — который, не найдя места в гостинице, две недели ночевал на вокзале.
