Даниил тоже был не из тех, кто стал бы терпеть обиду. Но он старался не доводить жизненные ситуации до кризиса и уж, конечно, не бросился бы на защиту влюбленной парочки, идиллию которой нарушили уличные хулиганы.
Вернувшись после беседы с Купцовым к себе в офис, Даниил решил несколько неотложных вопросов, подписал нужные бумаги и собрался было ехать в один из столичных клубов, где частенько отдыхал от «трудов праведных», когда в кармане зазвонил мобильник. С удивлением и даже некоторым страхом он услышал голос отца.
— Даня? Ты занят сегодня вечером?
Даниил замялся, но, поняв, что у отца что-то важное, ответил:
— Всегда к твоим услугам, папа.
— Отлично. В таком случае давай пересечемся где-нибудь. Разговор есть.
— Где и во сколько?
— Сейчас восемнадцать двадцать. Давай через полчаса на Покровском бульваре. Помнишь то кафе, которое маме нравилось? Подъезжай туда!
— Согласен. Тем более что мне близко, не придется в пробках торчать.
— И я там недалеко. Все, до встречи.
Кафе, в которое они когда-то любили приходить вчетвером — Даниил, отец с покойной матерью и Алла, — осталось таким же, каким и было в конце прошлого тысячелетия. С одной только разницей — матери уже не было в живых, Алла же… Для Даниила она тоже умерла. Но так же, как и в те годы, в этом небольшом подвальчике было прохладно, несмотря на июльскую жару. За стойкой о чем-то разговаривал с барменом какой-то богемного вида бородач; почти все столики были свободны. Даниил и Матвей Иванович подъехали минута в минуту и встретились на входе. Пожали друг другу руки и заняли угловой столик рядом с экзотическим деревом, витой ствол которого напоминал старую Останкинскую телебашню в миниатюре. В офисе у Даниила стояло точно такое же. Деревья были безумно дорогие — их специально выращивали, процесс занимал долгое время и требовал недюжинного терпения садоводов.
— Что будешь? — спросил Матвей Иванович. — Я так не прочь и поужинать.
— Заказывай на свой вкус, — ответил Хвостов-младший. — Я тоже голоден.
К столику подошел молодой официант, застыл, держа в руке блокнот и карандаш. Матвей Иванович заказал свои любимые котлеты по-киевски — кулинарных изысков он не приветствовал — и вопросительно посмотрел на сына.
— Я пить не буду, — сказал тот. — Сегодня сам за рулем.
— А за мной приедет водитель, так что позволю себе…
Официант отправился на кухню; старший Хвостов проследил за ним взглядом и сказал:
— Я про Катюшу хочу поговорить. Не нравится мне, как ее Алла воспитывает.
Даниил чуть было не уронил челюсть под стол. Он ожидал всего, но чтобы отец советовался с ним по поводу воспитания шестилетней крохи… Это был сюрприз. И, надо сказать, приятный — Даниил ожидал какой-нибудь разборки, связанной с его бизнесом. А то, не дай господь, отец узнал о его связях с Купцовым… Это была бы катастрофа. Отношения с заместителем мэра были такой же тайной, как принадлежность Штирлица к советской разведке. Так что беседа о педагогике была для Даниила наименьшим злом.
— Папа, и что же тебе не нравится? — спросил он, даже не пытаясь скрыть удивление. — Я с ней часто вижусь; по-моему, ребенок как ребенок. Да и что в шесть лет можно разглядеть?
— Все можно разглядеть. Да и, в конце концов, ты же у нас учителем хотел стать! Чего я тебе объясняю… В этом возрасте все основы закладываются…
— Папа, так что ж тебе конкретно не понравилось?
— Слушай. Идем мы с ней в прошлые выходные по городу, я ее мороженым хотел накормить. А возле той детской кафешки — полуподпольный зальчик типа видеосалона. Около него вечно пацанва тусуется, там, знаешь ли, есть отдельные кабинки и, наверное, из-под полы порнуху на просмотр выдают. Что странно — в Москве, считай, таких салонов давно нет, у всех видики, компьютеры, DVD-проигрыватели, а этот до сих пор работает, значит, кому-то зачем-то нужен. Ну, идем мы, смотрю — четыре пацана, лет по тринадцать-четырнадцать, пятого окружили и на него наезжают. Денег им, наверно, не хватало. А переулок пустой, только мы с Катей идем. Тут пацан ко мне рванулся, помощи хотел попросить. А его не пускают. Рот стали зажимать. Я-то им по барабану, пожилой человек, да еще с ребенком…
— Я так понял, что этот «пожилой человек» решил восстановить справедливость? — усмехнулся Даниил.
— Правильно понял. Катьку я в подъезд отправил, старшего шпаненка слегка прижал, остальные разбежались. Пацан этот, из которого деньги трясли, тоже убежал от греха подальше, правда, спасибо успел сказать. Ладно. Идем дальше. И тут малеха Катька выдает: «Дед, а мама говорила, что не надо в чужие дела лезть. Вот, дед твой лезет куда не надо и почти всегда битым бывает…» Я так и сел. Говорю: «Катя, ну разве не нужно было помочь мальчишке?» — «Мама говорит, что люди должны сами между собой разбираться, а то и самого побьют, и благодарности не дождешься…» Это она, видать, Аллу цитировала. Ну я, конечно, «политико-воспитательную работу» провел на конкретном примере: «Катя, ты же все видела. Я и хулиганов победил, и парнишку выручил, да и благодарность получил». А она: «Это потому, что они еще малые совсем. А ты бы столько дядек взрослых победил?» Говорю, победил бы. Она на меня посмотрела, как будто я ей басню дедушки Крылова рассказываю. Ну, что мне оставалось делать… Не докажешь, что не соврал, — на всю жизнь авторитет потеряешь…
Даниил смотрел на отца и думал о том, что люди не от мира сего встречаются все реже и реже. Во всяком случае, таких, как Хвостов-старший, он встречал только в книжках. Только там благородные герои-идеалисты, наверное, и остались, решив, что с выдуманными злодеями сражаться гораздо выгоднее, чем с реальными.
— Так что, доказал? — спросил Даниил, не представляя, как отец мог выкрутиться из этой ситуации.
— Доказал, — со вздохом произнес Матвей Иванович. — Сели с Катькой в такси, поехали в спортклуб, где я иногда занимаюсь, чтобы форму не потерять. Отвел тренера в сторону, а он мой приятель, тоже бывший десантник, говорю, мол, так и так, нужно показательное выступление устроить. Он смеется: «Не вопрос, сейчас мы тебе доставим взрослых дядек. Только драться придется в полную силу, а то малышка поймет, что это спектакль. Дети — люди проницательные».
Подозвал он нескольких парней, выдал мне спортивный костюм… Катька сидит, ничего не понимает. «Сейчас мы с этими дядями драться будем, чтобы ты не подумала, что твой дед на старости лет обманщиком стал». У нее прямо глаза округлились: «Деда, не надо, они же тебя побьют!» «Это мы еще посмотрим, — говорю. — Сиди спокойно и за деда не переживай».
Начали бой, — продолжал Матвей Иванович. — Скажу честно, трудно мне пришлось поначалу. А потом разогрелся — и ничего. Троих уложил на татами. Катька только повизгивала. Когда все закончил и к ней подошел, она говорит: «Дед, ты такой сильный…» И все. Больше об этом ни слова.
— Интересно, в каких выражениях она про это матери рассказала, — задумчиво произнес Даниил. — А я вот что скажу. Не порти девочку, папа.
