Она смотрела на пижонский желтый чемодан Г.Г., стоящий прямо под «Звездной ночью».
Нина осторожно осмотрелась по сторонам – в крошечной прихожей никого не было. Пронзительный голос хозяйки, сопровождаемый восторженным гудением Гумберта Гумберта, слышался из сада, а на кухне, сопя, возилась экономка, которая, однако, оттуда никак не могла видеть того, что происходило в прихожей.
Чемодан, естественно, был все еще заперт. Нина склонилась над ним, размышляя, как же его вскрыть. Или положить пакет с кокаином около чемодана? Ну нет, так еще решат, что им приторговывает предприимчивая и вечно нуждающаяся вдовица Шарлотта.
На изящном резном комодике сбоку Нина заметила массу всяких безделушек и в том числе большие острые ракушки. А что, если попробовать одной из них вскрыть чемодан?
Она уже протянула руку, чтобы взять ракушку, когда раздался топот и со стороны сада, вверх по лестнице, солнечным вихрем пронеслась девочка.
Лолита.
Та самая нимфетка, по которой уже начал сходить с ума Гумберт Гумберт.
Так как лестница располагалась в другой части коридора, а Лолита, только что получившая нагоняй от матери, даже не смотрела в сторону прихожей, Нину девочка не приметила. Однако девушка, быстро отдернув руку от комодика, поняла, что момент сейчас тоже неподходящий, придется ждать другого.
Голос Шарлотты раздался где-то под боком. Хозяйка, продолжая расхваливать свой далеко не самый комфортабельный дом, звала «дорогого месье профессора Гумберта» пройти в ее гостиную и «отпить чашечку настоящего английского чаю».
Вот уж с кем Нина встречаться никак не желала, так это с Шарлоттой и Г.Г.
Поэтому она столь же быстро, как и проникла в дом 342 по Лоун-стрит через открытую дверь, ретировалась обратно. Сбежала по ступенькам и зашагала прочь.
И только в этот момент заметила, что неподалеку припаркован известный ей по старым фильмам длинный автомобиль с мигалкой и надписью Sheriff. А тот, кому принадлежало это внушающее трепет авто, угрожающе возвышается у капота – засунув руки за пояс с солидных размеров кобурой, расставив ноги в зеркально блестящих кожаных сапогах, медленно перемалывая массивной челюстью жвачку. Несмотря на то что день был хоть и жаркий, но не солнечный, он был в темных очках. И явно поджидал ее.
Местный шериф.
Или все же не ее? Нина, чувствуя, что ее начинает колотить, постаралась взять себя в руки. В любой момент она может вызвать дверь, свою дверь, деревянную, лакированную, темно-синюю, с ручкой в виде разинутой пасти льва, и сбежать из мира «Лолиты» в свой собственный.
Бросив, однако, при этом несчастную девочку на растерзание мерзавцу Г.Г.
Поэтому она сделала вид, будто неожиданное появление шерифа ее никак не касается, и, покинув территорию участка семейства Гейз, едва ли не бегом направилась в противоположную сторону.
И как он тут только оказался? Ни о каком шерифе в романе Набокова слова не было – но это ведь роман, а тут реальная жизнь конкретного городка, где, вне всяких сомнений, имелся свой шериф.
Нина заметила легкое колыхание занавески в доме напротив. Ну да, конечно же, соседка, старушка Визави, как титуловал ее Г.Г., бдительная особа, которая, торча все время у окна, наблюдала за происходящим, заметила подозрительного чужака, который к тому же проник в дом Шарлотты Гейз, и тотчас позвонила шерифу.
И отчего в 1947 году у всех жителей затрапезного Рамздэля уже имелись телефоны?
Чувствуя, что она начинает успокаиваться, и сбавляя шаг, Нина поняла, что шериф прибыл не по ее душу, – и в этот момент до нее донесся грозный мужской голос:
– Сэр! Прошу вас задержаться!
Понимая, что уйти от бдительного стража порядка не получилось, Нина остановилась: эти сакраментальные слова могли быть обращены только к ней, потому что Лоун-стрит была абсолютно пустынна.
И никакого другого прохожего, которому шериф мог адресовать обращение «сэр», в поле зрения попросту не было.
А пытаться скрыться от вооруженного и наверняка умеющего отлично управляться с огнестрельным оружием шерифа было бы неразумно.
Быть подстреленной или, еще того хуже, застреленной местным шерифом Нине не хотелось.
Поэтому, развернувшись, Нина следила за тем, как шериф неторопливо, явно демонстрируя свою власть и превосходство, приблизился к ней, цокая коваными подошвами своих сияющих сапог.
– Доброе утро, сэр! – произнес он весьма дружелюбно, что, однако, в сочетании с его каменным, не выражавшим ни единой эмоции лицом производило угнетающий эффект.
Нина сдержанно кивнула и ответила:
– Доброе, шериф. Могу ли я знать…
И поняла, что говорит как женщина, а ведь она играла роль мужчины! Поэтому, закашлявшись, произнесла на две октавы ниже:
– Извините, у меня простуда. Так чем я могу вам помочь?
На будто высеченной из гранита физиономии блюстителя американского порядка появилась легкая улыбка, впрочем, моментально исчезнувшая.
– Сэр, думаю, что не вы можете мне помочь, а я вам. Вы ведь кого-то разыскиваете?
Нина лихорадочно размышляла, что же ей делать. Ну да, уйти обратно она могла в любой момент, и это успокаивало.
Даже из тюремной камеры в участке шерифа.
– Можно и так сказать, шериф.
Нина решила, что не будет ни оправдываться, ни выдавать больше информации, чем следовало.
И выказывать свое волнение тоже не будет.
Вот только попробуй тут не выдай волнения, когда над тобой навис этот словно сошедший со страниц романа провинциальный американский шериф.
Ведь и в самом деле – сошедший!
Шериф замялся, потому что тот, кого он именовал сэром, вел себя явно не так, как воришка или бандит.
– Так могу я чем-то помочь вам, сэр? Например, отвезти вас к дому, который вы, судя по всему, ищете…
Нина усмехнулась и ответила низким тоном:
– Сегодня такой чудный день, хотя и не солнечно, но уже тепло. Так что я лучше прогуляюсь.
И уставилась прямо в зеркальные стекла очков шерифа.
Тот, переминаясь с ноги на ногу, произнес:
– Вы знакомы с миссис Гейз?
– С чего вы взяли, шериф?
Тот ответил:
– Вы только что вышли из ее дома, сэр. Я видел это собственными глазами.
В его голосе прорезались стальные нотки.
– А разве я пытаюсь это отрицать, шериф? Я просто хотел донести до вас мысль о том, что для того, чтобы побывать в доме миссис Шарлотты Гейз, вовсе не обязательно быть с ней знакомым, не так ли?
