— Тиль, не будь так строга! Селин старается и постепенно научится всему, что касается выбора одежды, — герцогиня укоризненно посмотрела на свою «няньку».
— Конечно, научится, — не стала спорить та, — но когда это будет? И вам придётся раз за разом терзаться сомнениями в правильности своего, не моего, заметьте, выбора помощницы для себя. Предлагала вам чудесную женщину, тихую, спокойную, отличное рекомендательное письмо, годы практики и ни одного негативного отзыва…
— Ну и что, зато в вопросе подбора одежды никаких нареканий!
— Я сейчас вдруг вспомнила полосатые чулки под домашним платьем и синие вязаные штанишки под темно-сиреневой амазонкой! Боюсь, что в лице твоей «тихой» и «спокойной» я приобрету новую няньку, — хитро прищурившись, сказала Лия бывшей горничной. — Ты забыла, как мы с тобой спорили о том, что есть «практично», и о том, что «красиво» под верхней одеждой необязательно должно быть. И потом, ты уже не моя горничная, а добропорядочная хранительница домашнего очага семьи Михельсен. И… ты так и пойдёшь без причёски?
Матильда охнула, схватилась за голову и, сунув в руки Селин найденную накидку, выскочила из покоев герцогини.
Синее атласное платье с белыми кружевными вставками на груди и на рукавах было прекрасно. Тиль повернулась боком, с удовлетворением глянула на себя в зеркало (хороша!) и вздохнула.
— Что случилось? — Николас оторвался от борьбы с запонками на своей рубашке и подошёл к жене. — Опять сомневаешься в себе? — произнёс любимый маг и обнял её со спины. — Красавица! — восторженно шепнул он и нежно поцеловал обнажённую шейку.
— Я даже не знаю, — с сомнением произнесла Матильда, — может быть, не стоит мне так выряжаться. И… вообще, приедем потом? Я всё-таки бывшая горничная леди. Буду себя чувствовать глупо и скованно, краснеть, бледнеть и блеять среди всех этих герцогов и графьёв.
— Глупости, — совершенно серьёзно произнёс Николас, — теперь ты моя жена, у которой собственный штат слуг. И занимаешь достойное место в сердце одного очень упёртого мага… целого главы агентства по расследованию преступлений Департамента правопорядка. И у тебя приглашение на руках на такой же бумаге, с тем же золотым тиснением и печатью, как и у всех. Да ни одному гостю не выделили таких шикарных апартаментов, как нам, ещё и с детской в придачу.
— Да уж, — усмехнулась Тиль, прислонившись спиной к мужу. Замерла, прикрыв глаза, когда губы супруга коснулись ушка, прихватывая мочку вместе с серёжкой, отчего по телу разлилась томительная нега. — С тех пор, как барон женился и решил, что его заслуг перед государством достаточно, говорят, что он не отходит от своей жены, леди Августы. Зато мой собственный супруг, занявший место господина Дринка, постоянно пропадает на работе, — Матильда не удержалась и слегка пихнула мужа локтем.
— Герцогиня расстроится, если не увидит тебя на приёме, — попытался воззвать к совести жены Михельсен. — Получить приглашение на первый День рождения первенца в семье Эрролов повезло не всем. Хотя желающих было хоть отбавляй. Лично отбивался от нескольких, прознавших о наших с герцогом тёплых, почти дружеских, отношениях и пытающихся получить заветный бумажный прямоугольник окольными путями.
— Это основная причина, почему я не могу остаться дома. Веришь или нет, но не могу я относиться к герцогине, как к чужому человеку после всего того, что пережили с ней вместе… Ник! — возмущённо воскликнула Тиль, осознав, куда спустились губы мужа…
А мужчина, не скрывая своих намерений, развернул супругу к себе лицом и покрывал поцелуями грудь поверх выреза, подбираясь к соблазнительной ложбинке…
— Ник, ты помнёшь платье! — пытаясь придать голосу суровости, нахмурилась она, почувствовав, как юбка поползла вверх, сминаемая его пальцами на бёдрах.
— Душа моя, — возмутился наглый рыжий, оставляя ткань в покое, — ты сама хвасталась, что эта ткань не мнётся, не рвётся, не тонет и не горит! И вообще уникальная во всех смыслах! Как ты её назвала? Каполаворо? Шедевр? Согласен, байрамские ткачи непревзойдённые мастера…
— Ник! — простонала Матильда, уже не в силах терпеть чувственную пытку супруга.
— Что? — хрипло прошептал мужчина, осторожно выправляя пышную грудь жены из кружев, притороченных к корсету. — Дыши… ой, лучше не дыши. Когда она так вздымается у тебя, у меня в глазах темнеет от вожделения.
— Родной, у меня коленки подгибаются… — со стоном промолвила женщина и вдруг подобралась на подозрительный звук, доносящийся из коридора.
Шлёпая маленькими ладошками по паркету, решительно толкнув дверь, в комнату вполз, шустро перебирая ногами и руками, десятимесячный малыш с пушистой огненной шапочкой волос на голове. Сомлевшая Тильда отпрянула от мужа, спешно заправляя свои прелести обратно в платье. Она едва успела все исправить и даже весело подмигнула мужу, с любовью наблюдавшему за ней, как следом за неожиданным гостем ворвалась Марта и запричитала:
— Ну, знаете, милые родители, за вашим одуванчиком уже не угонишься! Я таких непоседливых ещё не встречала! И это он ещё не пошёл!
— Бу! — сев на попу, возмутился на тираду няни карапуз, и тут же был подхвачен на руки отцом. Маленькое рыжее солнышко обвило ручками шею Николаса и, счастливо улыбаясь Тильде, пустило слюни на отцовскую белоснежную рубашку.
— Не успела открыть дверь из детской, как он незаметно прошмыгнул мимо меня и на всех парах рванул по коридору в сторону ваших покоев! — продолжая сетовать на непоседливого внучатого племянника, пожилая женщина плюхнулась в кресло.
Матильда забрала сына у мужа и, указав на его мокрое плечо, села напротив Марты.
— Может быть, стоит нанять ещё одну няню, чтобы тебе было легче? — участливо спросила она у родственницы.
Женщина вспыхнула:
— Ещё чего! Сами справимся! Никому не доверю нашу кроху, нашего птенчика, нашу рыбку золотую, — перешла та на сюсюканье, протягивая руки к мальчику, и вздрогнула, когда из гардеробной раздался возмущённый голос Михельсена:
— Прекратите мне портить парня! Что это за «рыбка»? Что это за «птенчик»? «Лев» он!
— О, уже «лев», а вчера ещё был «львёнком»! — засмеялась Тиль.
— Ласточка моя, какая же ты счастливая. Не устаю радоваться за тебя. И муж у тебя такой светлый, добрый и преданный. А любит как тебя! — Марта посмотрела на племянницу с нежностью и, хитро прищурившись, шёпотом спросила, — он уже знает?
Матильда удивлённо вскинула брови.
— А ты откуда?..
— Откуда, откуда… по тебе вижу. Вон, светишься вся, словно звёздочка. Лев уже есть, надо бы теперь и львицу ему в компанию. Леонард и Леонида, в честь матушки твоей. Звучит?
— Бу, — подтвердил, довольно подпрыгнув на руках у матери, малыш и выдрал из её причёски блестящую заколку.
* * *
Герцог Эррол стоял на парадном крыльце и невозмутимо наблюдал, как его ангел, сбежав со ступеней, повисла на прибывшем госте. Скучающе обвёл взглядом двор, вздохнул и приготовился к долгому ожиданию. Он вспомнил, как она также висела на своём отце в день, когда увозил её из родного поместья. Заплаканное лицо, распухший нос, несчастный потухший взгляд и руки, нервно теребящие полы тёплой накидки. Он тогда тоже долго ждал, растягивая передачу документов управляющему Эвендейлов, стоя у открытой дверцы кареты. Знал ли он тем поздним вечером, что та девушка с зелёными глазами станет для него самым важным и дорогим в жизни? Тогда им двигали только жалость и врождённое благородство, вырвать это милое создание из тех обстоятельств, в каких она с отцом оказалась стараниями «добрых» родственников. Сделать маленькую леди если не счастливой, то хотя бы обеспечить ей достойную жизнь. Проклятие неумолимо приближало его к смерти. Сколько ему на тот период оставалось, он не знал, но предполагал, что большую часть отпущенного он уже прожил.
