Матильда вдруг, о чем-то вспомнив, схватилась за шею.
— Бусы тоже ты сняла? Ко всем своим порокам добавила ещё и воровство? Чтоб ты подавилась! — выплюнула она слова с каким-то холодным равнодушием.
— Да кому она нужна, твоя подделка? Сумасшедшей бабке отдала твоё дешёвое ожерелье!
— Дешёвое? — Тиль переглянулась с Лией и весело хмыкнула, — ну и дура же ты! А шриланский жемчуг за подделку приняла!
Возникла пауза. Её светлость и горничная с умилением наблюдали, как постепенно перекашивается лицо бывшей служанки в бессильной ярости и покрывается красными пятнами.
— Аглая, ты не волнуйся так, ну профукала драгоценность, с кем не бывает? — участливо издевалась над поломойкой Тиль.
— Вы никогда отсюда не выйдете живыми! Чёрному Готу без разницы, чьей кровью его напоят, служанки или аристократки! — задыхаясь от ненависти, прорычала женщина, разворачиваясь и уходя прочь. — И я не Аглая, я Берта!
Глава 23
Они не выходили из портала, а вываливались по одному и оказывались по колено в ледяной воде. Ругательства на все лады и степени витиеватости огласили узкую полоску побережья острова Шлак. «Демоны!» и «Прилив… чтоб его!» — были самыми пристойными. Наёмники же молча снесли незапланированное намокание. Их вообще, казалось, невозможно ничем расстроить, смутить или вывести из равновесия. Готовые к любой неожиданности, эти пять парней молча вышли на песчаный берег и рассредоточились по пляжу на некотором расстоянии друг от друга, зорко оглядывая незнакомую местность.
— Ятидрёный хряп! — Гарольд не удержался на ногах, когда неожиданно большая волна ударила его ниже спины. Он упал на колени, погрузившись в стихию по самую грудь, успев «насладиться» вкусом солёных брызг. Сплюнул. — Что за напасть! Костра, как я полагаю, не будет, — не спрашивал, утверждал. Промокший, он выбрался из вод Открытого моря и был явно раздосадован, в заплечном мешке отсутствовали запасные штаны. Рассеянность и спешка были результатом такого промаха. Балласт в виде изнемогающего от насморка графа во время операции по поиску девушек, сопровождаемой возможными опасностями, подверг бы друзей лишним переживаниям.
Ирвин молча протянул ему флягу. Харук, кивнув, благодаря, не задумываясь, от души хлебнул из горлышка и задохнулся, когда неожиданно горло опалила огненная жидкость.
— Что это? — просипел он.
— Самогон… э-э, считай, что семидесятипроцентный виноградный бренди — то, что тебе сейчас нужно, — участливо похлопал его по плечу Бреун и сунул в руки незадачливого товарища сухие бриджи.
Дункан огляделся. Унылая картина: пустынный ландшафт — сыпучий барханник с редкими измождёнными кустиками неизвестного растения, тяжёлое серое небо и ветер, порывистый, холодный, пронизывающий. Снега было немного. Здесь он не задерживался, сдуваемый с равнинной местности проносящимся через весь остров норд-остом или норд-вестом. Поднявшись от береговой линии выше по пологому склону, мужчина встал поражённый нереальным видом. Перед ним простиралась бескрайняя каменистая пустошь, сдобренная огромными валунами-стражами до самого горизонта. Пейзаж одновременно и завораживал, и пугал своей мрачностью. И где-то здесь его зеленоглазый ангел, его родной человечек, который ждёт…
Встрепенулся, сбрасывая оцепенение от созерцания этой безрадостной реальности.
— Куда сейчас? — спросил у всех сразу, вглядываясь в темнеющую вдали скалу, похожую на огромного кита, бросившего своё тело на неприветливый берег, чёрную громаду. На ней, как корона из бурого камня, возвышалось неприступное строение — оборонительный форт.
Ведомый каким-то чутьём, он, не дожидаясь ответа от слегка растерявшихся друзей, ничего не объясняя, двинулся в сторону этого островного колосса. Его догнал Михельсен, сжатые губы, две пролёгшие между бровей складки — сосредоточен и полон решимости. Молодой человек нравился Эрролу своей выдержкой, сильным характером, хладнокровием. Он подозревал, что за всей этой маской скрывается человек с огнём в душе, таким же неукротимым и ярким, как его волосы.
Теггирцы вырвались вперёд, словно стая гончих, взявших след, слаженно и уверенно, рванули в указанном направлении, на ходу вынимая из своих потайных карманов разного вида холодное оружие. Замыкал их маленький отряд лекарь, с интересом наблюдавший, как благородные лорды преображаются из домашних аристократов в профессиональных охотников, воинов, вершителей справедливости. Ни одного лишнего слова, согласованные действия, короткий обмен взглядом — и вот они уже, как маленький карательный отряд, который не знает пощады, двигаются к своей цели… Лишь бы успели!
— От таких ребят, думаю, трудно будет уйти, — тихо сказал идущий чуть впереди него стихийник, тоже невольно восхищаясь этими радикальными переменами в облике лордов.
Кален поёжился, представив тех «несчастных» отступников, которым не повезло остаться в живых после налёта вот таких вот «судий». Да и выжившие уже не были похожи на тех бравых членов братства, которые когда-то маршем победителей входили в деревни, грабили, убивали и похищали людей.
— Уверен в этом, — кивнул Свонсон и увернулся от очередного порыва ветра, поднявшего с земли колючую ледяную крошку.
— Дункан, прошу тебя, без лишней бравады. Не бросайся очертя голову в гущу боя, — Бреун придержал за руку Эррола перед самыми подступами к форту. Крепость выглядела недружелюбно, прищурившись на незваных гостей узкими щёлочками-бойницами. Высокие неприступные стены со следами прошлых атак, как язвами на теле, «красовались» выбоинами от попадания тяжёлых снарядов. По мере приближения к нему у герцога сложилось ощущение, что это живой организм, а не просто строение… Огромный древний исполин, заключивший в себе какую-то тайну… Ну что ж, придётся разочаровать старика, ведь отступать никто не собирается. Лично он, Дункан, вытрясет из тебя весь дух, вывернет наизнанку, пока не найдёт того, кто ему дороже жизни. «Зря ты это затеял, парень, ох, зря», — мысленно попенял хозяин замка Шгрив то ли этому безмолвному оплоту воинства, то ли неизвестному вдохновителю, причастному к похищению Юлии.
«Юлия. Как ты там, девочка? Продержись ещё немного. Я рядом. Я с тобой. Знаю, страшно, трудно, но ты у меня умница, а ещё сильная и отважная, пусть с виду маленькая и хрупкая. Мой зеленоглазый ангел», — сердце Эррола сжалось от отчаяния и недоброго предчувствия, что заставило его прибавить шаг, догоняя отважных горцев.
Звук отпираемого замка в очередной раз вырвал пленниц из неспокойного полусна. Освещая пространство факелами, в камеру вошли четверо в серых мантиях. На голове остроконечные капюшоны-колпаки, закрывающие верхнюю часть лица. Один подошёл к безучастно сидящим у стены девушкам и протянул флакон с тёмной жидкостью.
— По одному глотку, красавицы, — хриплый низкий голос вызвал у Лии неосознанный страх. Она медленно поднялась, опираясь рукой о стену за спиной. Тело было вялым, слегка кружилась голова, губы пересохли, и говорить было трудно от вставшего кома в горле.
