А это значит — сделать ее своей женой.
Не прошло и часа, как герцог был на Тэвисток-сквер, у дома Шелтонов. Слуга впустил его, принял перчатки и пальто. Граф был дома, и герцога проводили в его кабинет.
Конечно, он нарушает этикет. В подобных случаях следовало отправить письмо с просьбой срочно принять отправителя, но Хэдриан чувствовал, что ему нужно решить это дело как можно быстрей.
Граф был крайне удивлен и не пытался этого скрыть. Но Хэдриан надеялся на то, что его благородные намерения смогут как-то исправить сложившуюся ситуацию, которая могла бы приобрести крайне неприятный характер.
— Привет, Хэдриан! Что заставило вас навестить меня без предварительного уведомления?
— Николас, — мужчины пожали друг другу руки, — я должен извиниться за такой визит… — начал было он, но граф перебил его:
— Вам следовало бы знать меня получше. Я гроша ломаного не дам за то, что считается приличным или неприличным, и никогда не обращал внимания на приличия. Приказать подать чай, который вы так любите?
Хэдриан отказался и подумал, что пренебрежение приличиями Николь, пожалуй, переняла от отца. Он сел напротив графа в изумрудно-зеленое плюшевое кресло.
— Я перейду сразу к делу, Николас. Я хочу жениться на вашей дочери.
Шелтон вытаращил на герцога глаза:
— Николь?
— Да.
— Признаюсь, что вы меня застали врасплох.
— Я знал, что удивлю вас, — буркнул Хэдриан.
Шелтон наклонился к нему с озабоченным видом:
— Но ведь Элизабет только что умерла.
— К несчастью, это так.
Лицо графа посуровело.
— Почему вы с этим пришли сейчас? Вам же хорошо известно, что у Николь не много предложений подобного рода и можно было бы просить ее руки месяцев через шесть.
Хэдриан скривился. Он понимал, что через шесть месяцев положение станет еще хуже, но говорить ему об этом не хотелось. Вдруг Шелтон резко встал:
— Что, есть причина для такой спешки?
Хэдриан тоже поднялся:
— К сожалению, есть.
Шелтон застыл на месте. Тяжелое молчание в ответ.
— До какой степени неосторожно?
— Возможно, будет ребенок.
Шелтон на миг перестал дышать.
Хэдриан молчал, давая возможность графу переварить услышанное.
Шелтон оттолкнул стул и зашагал по гостиной, заинтересованно разглядывая через окно сад.
— Понятно. — Он мог говорить только отрывистыми фразами. — Теперь мне понятно ваше предложение.
Серые глаза графа потемнели и стали пугающе колючими. Этот взгляд мог смутить кого угодно.
— Мне очень хочется дать тебе по физиономии, Хэдриан.
Герцог промолчал.
— Но я не дурак, пусть даже дочь моя позволила, чтобы ею воспользовались, как последней… Несмотря на неприятную сторону этого дела, мы оба знаем, что брак — это самое лучшее, что можно теперь придумать.
Хэдриан кивнул с облегчением — самое худшее позади.
— Завтра утром, если вам это удобно, я пришлю к вам своих юристов для составления брачного контракта.
— Вы не хотите обговорить подробности сейчас?
— Если за вашей дочерью не будет ни гроша, я все равно женюсь на ней, — сказал Хэдриан резко.
— Конечно, — согласился Шелтон, — честь прежде всего, но, может быть, вам следовало вспомнить о девизе вашей семьи до того, как вы обесчестили мою дочь?
— Не надо, — сказал Хэдриан, изменившись в лице. — Мне остается только извиниться. Мне глубоко противно то, что я сделал, и всю вину за случившееся я беру на себя.
Шелтон с интересом посмотрел на герцога:
— Лучше всего эти извинения передать Николь.
— Она отказалась принять их. Возможно, вам известно, что ее не привлекает идея нашего бракосочетания.
— Почему?
— Не знаю.
— Не беспокойтесь по поводу Николь, — сказал Шелтон твердо. — Хоть мне и не совсем по душе принуждение в этом деле, — вы, конечно, знаете, что случилось, когда я хотел насильно выдать ее за Перси Хемпстеда, — но на сей раз она пойдет под венец.
— Я полагал, что именно такие чувства вызовет у вас данная ситуация.
— Вы решили, когда состоится свадебная церемония?
— Да. Я уже начал дело о предоставлении мне особого права на скорейшее оформление брака. У вас нет возражений против воскресенья, через две недели?
— Но такая поспешность может вызвать пересуды. Люди начнут гадать, почему вы так внезапно решили жениться.
— Я возьму все пересуды на себя. Скандала не будет. Я всем дам понять, что без ума от Николь, что я очень влюблен, просто не могу дождаться, когда мы поженимся. Меня будут осуждать из-за Элизабет, но не из-за Николь.
Хэдриан не мог прочитать по лицу графа, о чем он думает.
— Хорошо. Благодарю вас за желание избавить ее от дальнейших унижений.
Хэдриан сжал зубы. Он решил не оставлять без ответа эту колкость графа.
— Извините, если я обидел вашу дочь, Николас, — сказал он грустно. — Если это вам принесет утешение, то я могу вам сообщить, что, когда мы только познакомились и Николь не знала о моей помолвке, она хотела стать моей женой. Со временем все уладится само по себе, я в этом уверен.
— Вопрос в общем-то в том, что вы будете испытывать друг к другу.
Хэдриан задумался на какое-то время, а потом ответил со всей уверенностью:
— Я буду относиться к Николь как к своей жене.
Шелтон смотрел на него испытующе. Хэдриан почувствовал, что граф воспринимает его заявление как убаюкивающую концовку сказки.
Вдруг граф улыбнулся и сказал, смягчившись:
— Я думаю, вы правы в том, что очень скоро все переменится к лучшему.
— Ты еще не готова? — спросила Регина.
Николь сидела на кровати в нижнем белье. Она смотрела на сестру, которая великолепно выглядела в платье из желтого шифона, и вздохнула:
— Жаль, что я пообещала пойти.
— Николь! Ты же сказала, что не придешь только в том случае, если заболеешь. Дядюшка Джон очень расстроится, если тебя не будет.
Джон Линдли вовсе не был им дядюшкой. Она знала его с младенческих лет и очень любила. Не было случая, чтобы дядюшка Джон приехал в Драгмор без подарков для нее, сестры и братьев. Конечно, не следовало огорчать старика, но Николь еще не пришла в себя после последнего разговора с герцогом и его «благородного предложения». Пожалуй, ей теперь вообще будет трудно обрести душевное равновесие. Да и возможно ли это?
