— Его сиятельство не принимает.
— Да, я слышала об этом, — глубоко дыша, заговорила Николь, — но я хороший друг герцога… Как вас зовут?
— Вудворд, — ответил дворецкий с достоинством.
Похоже, что аргументы Николь не произвели на него никакого впечатления.
— Пожалуйста, Вудворд, скажите его сиятельству, что я здесь, Он не откажется видеть меня.
Вудворд некоторое время раздумывал, потом кивнул и вышел.
Николь почувствовала, что дрожит.
Герцог был немного пьян. Он с детства не переносил даже запаха спиртного, но сегодня напился преднамеренно. Он уже несколько дней не спал, и ему необходимо было расслабиться, чтобы снять нервное напряжение и заснуть.
У него было очень тяжело на душе. Он понял, правда, с опозданием, что очень любил свою невесту. И дело было, конечно же, не в плотской любви. Ему недоставало ее теплоты и неиссякаемой душевной щедрости, деликатности и благородства. Воспоминания мучили его.
Вот она ребенок, только начинающий ходить, а он, двенадцатилетний мальчик, участливо наблюдает, как она ковыляет от стула к стулу. В шесть лет она сильно ушиблась и плакала у него на руках. В тринадцать лет она, стесняясь, угощала его печеньем, которое испекла сама. Как же она засветилась, когда он поцеловал ее, поздравляя с восемнадцатилетием!
Теперь об этом поздно жалеть, но лишь сейчас он понял, что Элизабет была его единственным другом. Он с детства не водил компаний, привык быть один, но с ней было легко и просто, она была самоотверженной и бескорыстной, всегда поддерживала и защищала его. Даже если он был иногда неправ, то она находила ему оправдание. Он воспринимал их отношения как сами собой разумеющиеся.
Если бы можно было все вернуть назад, то все бы тогда было по-другому!
Сейчас герцог был настолько расстроен, что забыл все то, чему научился в детстве: скрывать свою боль, свои страдания и никогда не показывать, что он чувствует и о чем думает. Скрывать не только от других, но прежде всего от самого себя. До недавнего времени это ему удавалось. А сейчас…
Он залпом выпил рюмку шотландского виски, и его передернуло. Он так и не понял, отчего умерла Элизабет. В Бога он верил, хоть в церковь и не ходил. Смерть сама по себе бессмысленна, как, впрочем, он успел заметить, бессмысленна и сама жизнь. Может быть, и Бога нет вообще, или он не справедлив и не милостив. Он мог бы справиться с горем, но было нечто еще, что его смущало, — это чувство вины.
Вот уже несколько дней он не выходил из библиотеки. Он подошел к камину и пошевелил поленья, стараясь отогнать преследующие его мысли.
Чувство вины усиливалось. Еще не успели похоронить Элизабет, как перед ним опять возник образ Николь. «Черт бы ее побрал», — подумал он, яростно ворочая поленья.
В течение нескольких прошедших недель, пока болела Элизабет, он уделял ей мало внимания: он был слишком занят делами и испытывал сильное физическое влечение к Николь Шелтон. Элизабет не заслуживала такого к себе отношения.
«Я негодяй, чудовищный негодяй, эгоистичный, сексуальный подлец, ничем не отличающийся от своего отца», — корил себя Хэдриан.
Он закрыл глаза, но яркий образ не исчез. Живое, привлекательное, смеющееся лицо Николь и бледный, безжизненный лик Элизабет. Прекрасная фигура, грациозность крупного зверя, бьющая через край энергия, неукротимая гордость Николь и миниатюрность, хрупкость, сдержанность, кротость Элизабет. В Николь было все, что символизировало жизнь.
Даже виски не могло отвлечь его от этих размышлений. Копаясь в себе, он убедился, что в нем продолжало жить желание, страстное желание, избавиться от которого невозможно. Объектом этой страсти была Николь.
Раздался стук в дверь, хотя он предупреждал, чтобы его не беспокоили. Не имея привычки повышать голос на слуг, он вежливо сказал:
— Да?
Вошел Вудворд, всем своим видом показывая, что извиняется. Выражение эмоций для такого великолепного слуги было совершенно необычным явлением.
— Леди Николь Шелтон пришла с визитом. Она настояла на том, чтобы я непременно доложил о ней, ваше сиятельство.
Сердце герцога ударило в набат. От мгновенно возникшего сильного желания он ощутил недостаток воздуха.
— Пусть убирается! — рявкнул он.
Сильнейшее удивление отразилось на лице Вудворда, но через мгновение он справился с собой.
— Хорошо, ваше сиятельство.
— Подожди! — поспешно окликнул его герцог, когда дверь уже закрывалась. — Я передумал. Проводи ее сюда.
Вудворд кивнул и исчез. Хэдриан ходил по комнате взад и вперед, все больше распаляясь. Зачем она пришла? Неужели не могла после похорон выдержать какой-то срок? Может быть, она совсем не уважала усопшую? Что ей нужно и как она смеет! Незадолго до смерти Элизабет он совершенно искренне намеревался незамедлительно жениться на ней и уехать в деревню. Может быть, он пытался свое желание противопоставить надвигающейся смерти? Всю неделю, проведенную у постели больной, он давал себе клятвы быть ей верным не только в поступках, но и в мыслях, это означало выбросить Николь Шелтон из головы и сердца, вообще из своей жизни.
Вудворд провел Николь в библиотеку и сразу же вышел.
Герцог впился в нее глазами. Зачем она здесь? Почему именно сейчас? Он видел, что Николь в состоянии почти безумного волнения. Конечно, не из-за Элизабет, это было бы верхом лицемерия. Ее чудесные серые глаза были полны участия и сострадания. Уж не мерещится ли это ему спьяну? Кому же адресуется ее сострадание, если не ему? А вдруг? Это не было похоже на обычные дикие набеги в его дом. Сейчас она не имела ничего общего с женщиной, которая, по существу, призналась, что хочет соблазнить его.
— Хэдриан? Как вы? С вами все в порядке?
Он прижался спиной к камину, не обращая внимания на жгущий его огонь.
— О да. Со мной все в порядке, — сказал он насмешливым тоном, — конечно, если смерть невесты считать обычным явлением.
Николь долго не отвечала, но всем своим существом выражала ему еще большее сочувствие. А он опасался обнажить свою душу, открыть ей свое горе. Можно было подумать, что он искал у нее сочувствия, но ему ничего не надо, совсем ничего.
— Я очень сожалею… — воскликнула она, но он оборвал ее:
— Мне не следует удивляться вашему визиту, не так ли? Вы же не признаете правил приличия, пристойности. Должен вам признаться, что в отдельных случаях я их все-таки признаю.
Не шелохнувшись, она стояла у дивана и смотрела ему прямо в лицо.
— Я не могла не прийти, — сказала она тихо. — Я должна была убедиться, что с вами все в порядке.
— Вы пришли сюда из-за меня? — с недоверием спросил он. — Я ведь недавно серьезно говорил с вами. Все кончено, Николь. Что бы там ни было между нами прежде — теперь все кончено.
