— Я знаю твое тело наизусть. — Джек отобрал у нее одеяло. Преодолев стыдливость, Кэндис вошла в воду и начала мыться. Некоторое время Джек с нескрываемым интересом и удовольствием наблюдал за ней, затем подошел ближе и начал намыливать ногу.
— Кэндис?
Она мыла голову, стараясь не думать о том, что купается средь бела дня с мужчиной. — Да?
— Мы могли бы уехать сегодня.
Кэндис молчала. Могли бы? Она окунулась с головой и вынырнула, откинув волосы с лица.
— Хаука очень плох. Поэтому надо остаться, пока опасность не минует.
Кэндис возликовала.
— Хорошо, — сказала она, испытывая непонятное облегчение.
Они смотрели друг на друга, не решаясь произнести вслух то, о чем оба думали. Что ждет их по возвращении?
Глава 34
Открыв глаза, Кэндис поняла, что задремала. Джек отлучился, чтобы раздобыть им обед, оставив ее возле вигвама за разведением костра. Размечтавшись, девушка не заметила, как заснула. Она села, протирая глаза, как вдруг два кролика, пролетев по воздуху, шлепнулись на землю у ее ног. Кэндис вскрикнула, подпрыгнув от неожиданности.
И увидела Джека, с широкой ухмылкой шагавшего к ней.
— Ты меня до смерти напугал; — Кэндис улыбнулась, заметив, что он в восторге от своей выходки.
— Что поделаешь, если у тебя слух, как у древней старухи! — заявил он. — Разведи костер, а я выпотрошу кроликов.
— Разве это не женская работа? — кокетливо осведомилась Кэндис.
— Если будешь очень настаивать, я уступлю ее тебе. Кэндис предпочла заняться костром.
— Что случилось с твоими родителями, Джек? — спросила она.
Он бросил на нее удивленный взгляд:
— А в чем дело?
— Мне интересно. Я ведь ничего не знаю о тебе. Джек усмехнулся:
— Самая чудовищная ложь из всех, что я слышал.
— Я не имею в виду твои обычные пристрастия.
— Обычные пристрастия? — Он фыркнул. — Вот как ты расцениваешь наши занятия любовью?
— Ты способен думать о чем-нибудь, кроме этого, Джек? Он улыбнулся.
— Так что случилось с твоими родителями? Джек насадил выпотрошенную тушку на вертел.
— Моя мать умерла недавно, а отец, храбрый воин, скончался восемь лет назад.
Кэндис помолчала, наблюдая, как он вращает вертел.
— Не понимаю. Как Кочис мог подарить тебя кому-то при живых родителях?
Джек присел на корточки.
— Я имел в виду приемных родителей. Других я не знал. Кэндис задумалась.
— А что с твоими настоящими родителями?
Джек не смотрел на нее и больше не казался беспечным.
— Мой отец был белым. Матери я не помню, но знаю, что она была индианкой. Мы с отцом мыли золото в каком-то ручье, когда нагрянул отряд индейцев во главе с Кочисом. Мне было тогда лет шесть. Отца убили, а меня Кочис увез с собой, а позже отдал Нали и Мучи.
— Мне очень жаль, Джек.
— И напрасно. Мой отец был жестоким человеком. Апачи относились ко мне несравненно лучше.
— Не может быть, чтобы ты говорил это серьезно. Он поднял на нее глаза.
— Более чем серьезно, уверяю тебя.
— Когда ты женился на Дати?
— Я развелся с ней три года назад.
Джек вытащил кролика из огня и попробовал его.
— Ты развелся с ней? — удивилась Кэндис.
— В этом нет ничего необычного.
— И долго вы были женаты?
— Три зимы.
Кэндис громко ахнула. Они были женаты целых три года! Джек задумчиво посмотрел на нее и протянул кусок крольчатины.
— Как умерла твоя первая жена? Джек отложил в сторону кусок мяса.
— При родах.
Кэндис представила себе его жену — смуглое эфемерное создание. Ревность стеснила ей грудь.
— Ты все время жил с этим племенем?
— Нет.
— Но…
Джек с раздраженным видом поднялся.
— Я ушел из племени три года назад.
Кэндис понимала, что нужно оставить его в покое, однаконе удержалась:
— Почему?
Он посмотрел на нее:
— То, что мы спим вместе, не дает тебе права лезть ко мне в душу.
Кэндис возмущенно отвернулась. У нее было такое чувство, словно она получила пощечину. Джек отшвырнул еду и зашагал в сторону леса.
Глава 35
Джек долго бродил по лесу, погрузившись в мрачные раздумья. Гнев его остыл. Он не ожидал, что сорвется, и теперь сожалел о своей вспышке. Сердце его болезненно сжималось, когда Джек думал о минувшей ночи, о Кэндис, ласковой и податливой в его объятиях, о ее улыбке, предназначенной только ему. Джек не хотел терять Кэндис. Видят боги, скоро им и так придется расстаться. Разве не потому он тянет с отъездом, что не в силах отпустить ее?
Только после полуночи Джек вернулся в лагерь. Сердце его сжималось от тревоги, что не будет ему прощения от Кэндис. Войдя в вигвам, он поставил фонарь на землю. Увидев ее напряженную спину, он понял, что она не спит.
— Кэндис?
Она повернулась к нему залитым слезами лицом. Джек опустился на колени подле нее.
— Ты хоть понимаешь, что тебя не было полночи? — выкрикнула Кэндис.
— Я делал вот это. — Джек протянул ей плетеную головную повязку.
Кэндис взглянула на ленту из голубых, красных и серых волокон с вплетенными в них серебристо-золотыми перьями.
— Прости меня, — мягко сказал он. Кэндис взглянула на него, затем на повязку.
— Как красиво!
— Я не хотел ссориться с тобой. — Джек коснулся ее лица. — Любовь моя…
Кэндис, словно только этого и ждала, подалась к нему. Джек притянул ее к себе, крепко обнял и закрыл глаза. Повязка упала на землю.
Кэндис обхватила Джека за шею и, прильнув к его губам в неистовом поцелуе, опрокинула его на спину. Стоя на коленях, она целовала Джека и покусывала, прижимаясь затвердевшими сосками к его груди. Затем опустилась на его живот, быстро и ритмично задвигавшись.
Джек застонал. Он смотрел на ее прекрасное лицо, полуоткрытые губы и разметавшуюся гриву волос. Впервые в жизни женщина атаковала его с таким пылом. Потянувшись вниз, Кэндис занялась шнуровкой его брюк. Джек застонал, когда она направила в себя его набухший ствол и опустилась сверху.
Голова его шла кругом, сердце гулко колотилось. Он быстро приближался к завершению. Выгнувшись, Джек закрыл глаза и исторг горячее семя в ее жаждущее лоно.
