Лицо короля просветлело.
— А мои лаццарони, — спросил он. — Как поведут себя они?
— Пальцем о палец не ударят.
— Не вздумайте только им досаждать! Тронете хотя бы одного из них — взбунтуется весь Неаполь!
— На этот счет будут отданы самые строгие распоряжения, Ваше Величество, я лично этим займусь.
Заметив, что короля не оставляют сомнения — судя по всему, Франческо всерьез опасался того, что волнения могут принять массовый характер, — Луиджи поспешил добавить:
— Не беспокойтесь, сир. За исключением эскорта приговоренной, солдатского кордона вокруг эшафота, нескольких пикетов то тут, то там, вся армия будет находиться в казармах. За каждым батальоном будет закреплен свой пост, который он должен будет занять в указанный час. Все улицы, улочки и проходы, ведущие от площади к воротам, будут перекрыты. С подавлением мятежа мы затягивать не станем. Две пушки на каждой из улиц, три взвода для их охраны, подкрепление повсюду — сир, им просто некуда будет деваться!
— Надеюсь, вы знаете что делаете.
— Осмелюсь настаивать перед вашим величеством еще на одном… Это очень важно…
— Говори.
— Мне нужны полные полномочия.
— Считай, что ты их уже получил.
— И я прошу короля вызвать к себе действующих генералов, абсолютно всех, без исключения. Я желаю иметь дело лишь полковниками, которые будут мне подчиняться.
— Ты сомневаешься в моих генералах?
— Да, сир.
— Есть доказательства их продажности?
— Нет, сир. Но я доверяю своей интуиции.
— Но подобная мера заденет тех, кто мне предан, и настроит их против меня.
— Вот вам подходящий предлог: соберите их на военный совет, а я после первых же выстрелов через каждые полчаса буду присылать вам курьеров; самым нетерпеливым вы скажете, что все уже закончилось и возвращаться к войскам для того, чтобы лично руководить операцией, им уже не нужно.
— Так мы и сделаем! — обрадовался Франческо.
— И было бы неплохо проследить за поведением этих офицеров, — сказал королю Луиджи. — Осмелюсь…
— Хочешь, чтобы я взял на себя функции сбира?
— Нет, сир.
— Довольно! Речь идет о моем троне. Я понаблюдаю за ними.
Луиджи выглядел смущенным.
— Тебе не нравится мое предложение?
— Ох, сир, эта роль вас недостойна. Есть у меня один надежный человек, который читает людей, как книги, — от его внимания ничто не ускользнет.
Король рассмеялся.
— Понимаю! Не веря в мою проницательность, ты предпочитаешь видеть на этом месте настоящего сбира. Что ж, я согласен.
Сказано это было несколько холодным, но преисполненным добродушия тоном, и Луиджи улыбнулся.
— Это все? — спросил Франческо.
— Ничего другого, кроме подписи короля, мне больше не нужно.
Франческо расписался.
— До завтра, сир, — произнес министр.
— До завтра! — сказал король.
Про себя же он подумал:
«Среди всех моих дворян вряд ли найдется человек более толковый, чем этот мошенник! И почему, черт возьми, такие самородки выходят только из народа?..»
Совесть короля не осмелилась ему ответить:
«Потому, что ты сам привел свое дворянство к вырождению; лишь у простых людей остались еще жизненные силы…»
На следующий день, во время утреннего выхода, король заметил среди придворных Паоло.
— Как, и ты здесь? — благожелательно воскликнул Франческо. — Я не видел тебя уже две суток.
— Я спал днем, сир, чтобы чувствовать себя бодрее ночью.
Король снисходительно улыбнулся.
Он пребывал в великолепном расположении духа.
— На завтра, господа, — сказал он придворным, — у нас назначена казнь; будет гильотинирована маркиза Дезенцано.
Он обвел присутствующих взглядом.
За исключением Паоло, никого в толпе эта новость не заинтересовала.
Ни одно лицо не побледнело.
Полагая, что тем самым он поможет Луиджи и воодушевит мятежников, король добавил:
— Завтра, господа, я увижу, кто из вас действительно мне предан. Луиджи полагает, что будет мятеж. Враги бросят против меня значительные силы, но у меня есть мои швейцарцы, и горе тем, кто окажется под их штыками!
Паоло пожал плечами.
— Что-то не так, мой юный друг?
— Ваше величество, как я понял, говорили о мятеже серьезном, но возможен ли подобный без рыбаков и лаццарони Неаполя?
— Как знать, вдруг они будут подкуплены?
— В таком случае они смело прикарманят деньги заговорщиков и выйдут на улицы с криками «Да здравствует король!», — сказал Паоло и внезапно добавил: — Осмелюсь просить Ваше Величество о срочной аудиенции. Мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз.
— Хорошо! — проговорил король и быстренько спровадил придворных.
— Министр полиции может остаться! — сказал Паоло.
Луиджи поклонился.
— Сир, — промолвил Паоло, — похоже, вы опасаетесь того, что к восстанию могут присоединиться ваши лаццарони; я знаю верный способ им в этом воспрепятствовать.
— Слушаю тебя.
Паоло рассказал королю, как ему пришла в голову идея организовать томболу, чем немало рассмешил Франческо.
Юноша добавил:
— Если Ваше Величество позволят, я проведу томболу завтра, в час казни. Прежде всего, это задержит в порту всех ее поклонников, что лишит их возможности броситься в драку в том случае, если каким-нибудь незадачливым швейцарцам вздумается вдруг выстрелить в их сторону. К тому же тогда на площадь придет меньше народа, вследствие чего войска получат больше пространства для маневра.
— Что вы об этом думаете? — спросил король у Луиджи.
— Что предложение поспело весьма кстати. — И, повернувшись к Паоло, министр совершенно искренне добавил: — Мои поздравления, Ваше Величество.
Услышав это, употребленное по отношению к его персоне, «Ваше Величество», Паоло рассмеялся и пожал Луиджи руку.
Затем он поклонился королю:
— Пойду займусь организацией праздника.
— Я пришлю тебе три лота! — сказал король.
— Сир, они будут удостоены чести последних номеров, и я объявлю, что они поступили от вас.
Он удалился.
— Какой очаровательный юноша! — заметил король.
— Да, сир, и преданный. Из этого паренька вышел бы великолепный генерал.
