Немало озадаченный, Паоло прочитал следующее:
«Дорогой друг П.
Огромное тебе спасибо, целую тысячи миллионов раз.
Благодаря хитрости палача и этим ногам, которые заменили мои, я совсем не пострадала.
Крепко тебя обнимаю и очень тебе признательна за все, что ты для меня делаешь.
Тебе, К., — моя любовь и нежность.
Ваша Луиза».
Имен, не желая компрометировать друзей, маркиза не указала.
Паоло побледнел.
— Дурак! — воскликнул он.
— Что-то не так? — спросила Кармен.
— Дочь палача.
— Что с ней?
— Обесчещена, и все — по моей глупости… Я-то думал…
И он побежал обратно, на корабль.
По палубе, как и часом ранее, прогуливался доктор.
— Где она? — подскочил к нему Паоло.
— Кто?
— Она…
— А, эта малышка?
— Да говори же!
И, вцепившись юноше в плечи, Паоло как следует его встряхнул.
— Ее уже увезли.
— Опороченную! О боже!
— Ты ведь сам приказал…
Доктор улыбнулся.
— Избавь меня от своих шуточек…
— Но…
— Если бы ты знал… Маркиза цела и невредима; ее не пытали.
— Но ты ведь сам сказал…
— И теперь взамен бедный отец получит свою дочь униженной и опозоренной.
И он резко бросил:
— Давно ее увезли?
— Нет. Но ты их уже не настигнешь. По возвращении на корабль Людовик приказал связать ее по рукам и ногам, заткнул ей рот кляпом, завязал глаза, и ее доставили на берег, где уже ждала двуколка. В данный момент два резвых скакуна во весь опор мчат к ее дому.
Паоло бросился к сходням.
— Возьми меня с собой! — сказал доктор. — Ты ведь к ней направляешься?
— Да.
— Представишь меня ее отцу, скажешь, что я готов на ней жениться.
— Она любит другого.
— Неважно!
— По крайней мере, она сможет дать ребенку мое имя! Свадьбу сыграем на еврейский манер; наш закон разрешает разводы, и мы сможем развестись уже на следующий день после свадьбы. У того парня будет возможность жениться на вдове или на женщине, освобожденной разводом от клятв, данных ей мужу.
— Пойдем, — сказал Паоло.
И они поспешно сбежали на берег.
Глава XV. Секретарь суда и его жена
Секретарь уголовного суда был неприметным человеком бесцветной наружности, но в глубине души пожираемый тщеславием.
Он жаждал преуспеть в жизни.
Выйдя из камеры пыток, он направился домой, где его ждала жена.
— Ну что? — бросила та, не успел супруг переступить порога.
То была настоящая матрона, крупная, энергичная женщина, отнюдь не обладавшая теми добродетелями, что так присущи жительницам Рима.
— Она заговорила? — продолжала она.
То была женщина любопытная.
— Нет! — промолвил муж.
— Как-то странновато ты выглядишь!
Он посмотрел на жену.
Глядя ему прямо в глаза, та сказала:
— Похоже, ты что-то от меня скрываешь; говори, или я сама отгадаю.
— О, да никогда в жизни!
— Это еще почему?
— Даю тебе тысячу попыток.
— Если это так трудно, то и пытаться не буду.
Секретарь колебался; он и хотел сказать, и не осмеливался.
— Я что, плохой советчик? — спросила бой-баба, подбоченившись.
— Да нет же. Просто, дорогая, дело касается вещей, столь серьезных, что я не могу тебе их доверить.
В сущности, он догадывался, что эти его слова лишь разожгут ее любопытство; то был маневр труса, который хочет придать себе мужества и поставить себя перед необходимостью все выложить.
Естественно, она не оставила его в покое.
— Да говори же наконец! — воскликнула она и ударила его в бок так сильно, что он тотчас же во всем сознался.
— И что обещал тебе судья за молчание? — поинтересовалась мегера.
— Ничего.
— Как всегда. Да ты просто глупец!
— Вовсе нет; я намерен донести на Рондини.
— Беги сейчас же. Луиджи, должно быть, еще не ложился.
— Но я отнюдь не с ним собираюсь переговорить.
— Но тогда с кем же?
— С королем.
— Как! И ты осмелишься?..
— Если я и выгляжу таким нерешительным, дорогая, — заявил секретарь, расправив плечи, — то лишь потому, что все свое мужество берегу для великих свершений!
— О, любимый! — воскликнула она и нежно его поцеловала. — Завтра же попросишь об аудиенции и заложишь основы нашего благосостояния; не сомневаюсь, король осыплет нас почестями.
— Завтра будет слишком поздно. Король должен с нетерпением ожидать результатов допроса; уверен, он еще бодрствует. Я отправлюсь во дворец сейчас же.
— Иди, дорогой.
И она наградила его вторым, еще более нежным, поцелуем.
Надев пальто, он выскочил на улицу.
Глава XVI. Вендрамин и его виноградник
Луиджи привел Вендрамина к королю из корыстных побуждений.
Прежде всего, он хотел показать Его Величеству, что, если он и не добился подвижек в деле маркизы, другие и вовсе провалились; ему нужен был надежный свидетель.
По дороге он сказал Вендрамину:
— Преподобный отец, давайте договоримся. Я представлю вас Его Величеству как одного из тех, кому не удалось сломить волю этой мятежницы даже на допросе с пристрастием. Скажете королю, что она была непреклонна и тверда; объясните, что она безбожница, фанатичка, ужасная в своих порывах, что это не женщина, а фурия. Король будет вам признателен за ваши усилия и поймет, что моей вины в том, что ничего не удалось узнать, нет. Предлогом для вашего визита станет ходатайство, адресованное вами королю, в котором вы вроде как просите его позволить вам лично сопровождать эту женщину на эшафот в надежде все же сломить ее сопротивление в предсмертные минуты.
— Хорошо! — промолвил Вендрамин.
И, будучи парнем, не боявшимся ни Бога, ни дьявола, он подготовился к этому разговору со спокойствием и решительностью, задумав провернуть небольшое дельце.
Роль, которую ему приходилось играть, забавляла Вендрамина.
