И, бросив взгляд на сияющего Паоло, он тонко заметил Кармен:
— Надеюсь, через час вы и не вспомните о сцене, которую устроила здесь вам эта заговорщица.
— Какая еще заговорщица? — спросил Паоло, изобразив полное непонимание.
— Я все тебе расскажу! — пообещала молодая женщина.
И, адресовав генералу последнюю недовольную гримасу, она непринужденно сказала Паоло:
— Пойдемте, мой дорогой, вы еще не все мне рассказали об этой восхитительной стране, Индии. Мы возобновим рассказ с того самого места, где его прервал этот презренный генерал.
И она удалилась в спальню под руку с Корсаром.
— Вот мерз… — хотел сказать столь ловко обманувший министра полиции Ронцио, но Луиджи не дал старику договорить.
Когда они оказались на улице, министр промолвил:
— Вы так взволнованы, что даже не спрашиваете меня, что я здесь делаю!
— А ведь и правда! — пробормотал генерал.
— Представьте себе, мой дорогой генерал, маркизе Дезенцано удалось бежать.
— Что? Из столь хорошо охраняемой камеры?
— Да, генерал. К счастью, один наш патруль наткнулся на эту бойкую бабенку в тот самый момент, как она намеревалась выйти с сопровождавшими ее патриотами в море. Но мои сбиры тоже не лыком шиты. То судно вызвало у них подозрение, завязалась битва, и маркизе удалось бежать. И знаете, где мы ее обнаружили? У вашей актрисы.
И министр поведал ему историю во всех подробностях.
На следующее утро, к утреннему выходу, он был уже у короля и быстро ввел его величество в курс дела.
— Сир, — сказал он, завершив свой доклад, — я прошу у вас разрешения на применение в отношении пленницы пыток; иначе нам никак не добиться от нее имен сообщников.
— Ах, мой друг, — заметил король, — на нас обрушится вся либеральная пресса Европы.
— Но кто ей об этом скажет? Все останется в полном секрете. А сразу после пыток — казнь. Никто даже не узнает о том, что у нее были перебиты все кости — а я собираюсь применить к ней так называемый «испанский сапожок».
— Что ж, действуйте! — сказал король.
И, поспешив переменить тему разговора, спросил:
— Так вы говорите, Ронцио устроил нелепую сцену ревности моему малышу — Королю набережных?
— Да, сир, со шпагой в руке, бедный генерал выглядел весьма комично.
И Луиджи пересказал королю смехотворную сцену, свидетелем которой он стал накануне.
Франческо, разрешивший применить «сапожок» в отношении женщины, пребывал в то утро в великолепном настроении.
Что до Луиджи, то, вернувшись в министерство, он тотчас же приказал разыскать палача.
Глава XXII. Опасность
Оставшись наедине, Паоло и Кармен обменялись долгим и многозначительным взглядом.
Наконец молодая женщина с глубокой горечью промолвила:
— Так вы были ее любовником?
Вопрос этот прозвучал как взрыв. То был крик души, полный сожаления, отчаяния, гнева и угрозы, чувств смутных, беспокойных, но беспорядочных, что камнем лежали на сердце девушки.
— Да, — признал Паоло. — Да, я был и надеюсь остаться ее любовником!
— Как подло, с вашей стороны, было не предупредить меня об этом! Я предала свою лучшую подругу. Но в этом есть и ее вина, — добавила она гневно. — И почему только она не рассказала мне о вашей любви? Это все из-за ее высокомерия, из-за ее нежелания упасть в моих глазах, из-за ее постоянного стремления доминировать надо мной с высоты ее добродетели. И вот теперь я забрала у нее любовника, которого она так тщательно от меня скрывала. Для меня это как инцест!
И она разрыдалась.
Паоло тихонько подошел к ней, опустился перед ней на колени и по-братски ее поцеловал.
— Успокойтесь, — сказал он. — Могли ли мы поступить иначе? Увидев, что она молчала о нашем прошлом, я счел за благо тоже сохранить это в секрете. Я пытался противиться… но вы казались такой влюбленной… И потом, все еще поправимо.
— Ох, да нет же!
— Ах, да прекратите же! Утаенный грех может считаться наполовину прощенным. Она ничего не узнает.
Кармен, вся дрожа, вскочила на ноги.
— Конечно нет! — воскликнула она. — Мы ничего ей не скажем! Даже не представляю, что бы было, если бы она узнала… — И вдруг порывисто она промолвила: — Да, она страдать не будет! Но я… которая так любит тебя!
И она бросилась Паоло на шею.
Странное создание!
Придя наконец в себя от этих страстных эмоций, она вновь улеглась и попросила юношу придвинуть к ее ложу шезлонг и присесть на него, а затем, взяв его руки в свои, заглянула ему в глаза и сказала:
— Я хочу, чтобы ты меня убаюкал рассказом о вашей любви.
И Паоло, уступая обаянию, нежности, трогательному смирению этой девушки, приступил к долгому повествованию о своих приключениях; вскоре веки Кармен сомкнулись, и она уснула…
Тогда он удалился.
— И все-таки, — сказал он себе, — я так и не узнал, каким образом маркиза избежала смерти. Не знаю я и того, почему мне сказали, что она умерла.
И, добравшись до дома Вендраминов, он тоже уснул с мыслями об этой загадке, но прежде попросил дневавшего у дверей моряка:
— Пусть меня разбудят через три часа!
«Сегодня же попытаюсь ее освободить, но если ничего не выйдет, придется поднять город на восстание», — подумал Паоло и провалился в сон.
Но проспать отведенное время ему так и не удалось.
Отчаявшись разбудить своего крепко спавшего друга мирными способами, Вендрамин, обратился к более радикальному методу.
Окно спальни выходило на порт. Сняв с Паоло рубашку, Вендрамин закинул его щуплое тело себе на плечо и, переступив через подоконник, оказался на набережной.
Размахнувшись, он зашвырнул Паоло шагов на двадцать в воду и, громко рассмеявшись, несколько секунд наблюдал за тем, как, мгновенно придя в себя, юноша брассом плыл к берегу.
Полумеры были не для Вендрамина.
Когда Паоло приблизился к берегу, гигант протянул ему руку и, затащив на набережную, закутал в свое пальто и отнес домой, где улыбающийся молодой человек смог облачиться в собственную одежду.
Но бросив взгляд на висевшие в изголовье кровати часы, он заметил, что Вендрамин разбудил его раньше указанного срока.
— Дубина! — воскликнул он. — Ты зачем разбудил меня так рано?
Вместо ответа Вендрамин, убедившись в том, что Паоло уже оделся, широко распахнул дверь спальни.
— Можете войти! — сказал он.
Тут же в комнату грациозно впорхнула женщина, голова которой была покрыта капюшоном.
