Револьвер!
Позднее Паоло вспоминал, что в тот момент это весьма удивило его.
Сей жест никак не вязался с местным колоритом; у еврея, как у всякого жителя Востока, если что и должно было быть при себе, то лишь кремниевый пистолет с серебряной гарнитурой.
Вместо того чтобы остановить его, вместо того чтобы протестовать или попытаться избежать выстрела, юноша подумал именно об этом.
Иаков не узнал Паоло…
Он выстрелил, но слишком поторопился спустить курок, и пуля прошла рядом с рукой юноши, лишь немного опалив кожу. Корсар ощутил нечто подобное тому, что бывает при сильном ударе хлыстом по обнаженному телу.
В запасе у еврея оставалось еще несколько пуль; поняв это, Паоло наклонился и бросился на Иакова, — вторая пуля прошла у него над головой. Уже в следующий миг Корсар повалил старика на землю и отобрал у него пистолет.
Лишь тогда Иаков узнал Паоло; по-прежнему прижатый к земле, он принялся стонать и упрекать юношу.
— Ну-ну, господин, — ответил тот. — И вы это говорите мне после того, как сами же и пытались меня убить. Вставайте.
И он помог старику подняться на ноги.
Иаков окинул Корсара свирепым взглядом; тот же лишь посмеялся над собственным страхом — он не имел в отношении старика никакого дурного намерения.
— Вы меня неправильно поняли, господин, — сказал он. — Поверьте, я вовсе не желаю вам вреда; напротив, я глубоко раскаиваюсь в том, что не сдержал данного вам обещания.
— Это хорошо, — промолвил еврей, вмиг обезоруженный этой фразой. — Похоже, ты виноват меньше, чем я полагал сначала. Набивай карманы драгоценностями, как это уже сделал я, но не бери слишком много, не то мы вызовем подозрения у стражников, стоящих у городских ворот. И поспеши.
Паоло был рад тому, какой оборот приняло дело, и подумал, что, когда они с Иаковом вернутся в Алжир, он увидит Ноэми и…
Он принялся лихорадочно копаться в куче золота, пытаясь отыскать драгоценные камни.
— Довольно, — сказал ему Иаков через минуту, — нам нужно быть осторожными. Так мы рискуем и вовсе все потерять, когда будем переходить овраг. Лучше вернемся сюда с мулами и заберем все сразу.
— Тогда пошли, — промолвил Паоло.
— Еще не время! — сказал Иаков. — Ворота откроются лишь на рассвете; нам придется вернуться в город не раньше семи часов, чтобы выглядеть людьми, совершающими обычную утреннюю прогулку. Так что устраивайся поудобней и покурим до зари.
Сердце Корсара стучало от радости: старый еврей говорил с ним, как с другом, и, по всей видимости, не таил обиды. Паоло так и видел уже, как исполняются все его желания.
Юноша вытащил кисет, чтобы скрутить сигарету; Иаков набивал небольшую трубку.
— Что за табак ты куришь? — с видимым интересом спросил еврей.
— Боссонский, — отвечал Корсар.
— У вашего Боссона — лучший табак во всем Алжире, что правда, то правда, — сказал Иаков. — Но вот такого табаку, как у меня, ты еще точно никогда не курил. Попробуй — не пожалеешь.
Какое-то время они еще поговорили, но после второй сигареты юноша почувствовал тяжесть в голове; все затанцевало у него перед глазами.
Мало-помалу им овладела дремота; как ни пытался он ей противостоять, сон все же одолел его…
Долгие часы… дни прошли, пока он наконец проснулся.
Вокруг него… ничего уже не было.
Иаков исчез, сокровище — тоже, осталось лишь подземелье.
Пошатываясь, Паоло поднялся на ноги и, пытаясь собраться с мыслями, вышел на свежий воздух…
Палящее солнце освещало поля, и юноша немного согрелся под его бодрящими лучами.
Скинув наконец с себя оцепенение, он все вдруг отчетливо вспомнил.
«Вероятно, Иаков подсунул мне табак с опиумом, который курят местные жители!» — подумал Паоло, и был прав.
В этот момент рука его случайно нащупала в кармане клочок пергамента.
«Храни молчание и не принимай никаких попыток разыскать меня, — говорилось в записке. — Жди… если тебе дорога жизнь».
Был там и постскриптум, состоявший лишь из трех слов: «Жди, возможно, вечно».
Совершенно упав духом, Паоло поплелся обратно, в Алжир.
Глава VII. Странная любовь
Опечаленный, Паоло две недели слонялся по Алжиру, не осмеливаясь, в соответствии с запретом Иакова, приближаться к гетто, потеряв всяческую надежду.
Напрасно он рассказал о своих несчастьях другу; Людовик обозвал его фантазером.
Следует сказать пару слов об этом парне, который едва не был расстрелян французами на следующий день после завоевания ими Алжира и который стал неизменным спутником Корсара с золотыми волосами после их встречи на втором корабле, захваченном Паоло.
Молодых людей связывали узы дружбы. Боевое прошлое скрепило эту связь прочной цепью, и дальше они пошли по жизни уже вместе.
Людовик, ставший заместителем Паоло, был красивым, крепким, ловким брюнетом с умными черными глазами, немного низким лбом и решительными чертами лица. У него был маленький, но хорошо очерченный орлиный нос и тонкие, правильной формы губы, свидетельствовавшие о чрезмерной энергии и, возможно, некоторой жестокости. Взгляд его был открыт и честен, контур щек изящен, и в целом лицо его выражало великодушие.
Обладая горячим темпераментом, Людовик был храбр, экспансивен, весел и любил пошутить: сарказм лился из его уст, как вода из источника, но это был сарказм тонкий, легкий, аттический.
Людовику исполнилось пятнадцать, и он получил хорошее образование.
Как же случилось, что он оказался юнгой на службе алжирского дея?
Виной тому стала одна из тех роковых случайностей, что привели в Алжир еще до оккупации его французами множество сыновей богатых родителей.
Не знавший ни отца, ни матери, Людовик с малых лет находился на полном пансионе в одном из колледжей.
До четырнадцати лет он ни в чем не нуждался, хотя и не знал, откуда поступали суммы, уходившие на его обучение и маленькие удовольствия лицеиста; но внезапно в колледж пришло письмо, в котором говорилось о том, что он лишается денежной помощи, и содержался совет записаться на флот в качестве юнги.
Узнать, от кого это письмо, не представлялось возможным.
Как и всякий настоящий марселец, Людовик любил море, так что в решении пойти в матросы не было ничего странного.
На палубе корабля и состоялось его знакомство с Корсаром с золотыми волосами.
Что это было за судно?
Как Корсар захватил его?
Какое участие принимал в этом рейде Людовик?
Что произошло далее?
