— Мы приближаемся к Косолапой долине, — сказал Брюле.
В это время чей-то голос закричал из чащи:
— Стой!
Брюле остановился и сказал:
— Кажется, мы попались…
В это время Курций увидел двух человек, вышедших из-за дерева.
Эти двое были в синих блузах и фуражках, лица их были выпачканы сажей. Они держали в руках ружья и прицеливались в Курция. Тот поспешно соскочил с лошади и спрятался за нею. Брюле присоединился к оратору и взвел курок своего ружья.
— Не делайте глупостей! — снова закричал один из этих людей с черными лицами.
Но Брюле сказал Курцию:
— Это роялисты, мы должны защищаться. Прочь, канальи, или я выстрелю!
Оба человека оставались неподвижны, и Курций видел, что ружья были направлены на его грудь. Один из черных людей закричал:
— Если вы не сдадитесь, то умрете! Я выстрелю!
Но Брюле не обратил внимания на эту угрозу и дважды выстрелил. Обе пули просвистели над головами черных людей, потом они выбежали из-за дерева за которым укрывались, и бросились на обезоруженного Брюле и Курция. Тот и думать забыл о своих пистолетах, и предосторожность, которую предпринял Заяц, вынув из них пули, оказалась бесполезна. Курций так боялся, что и не думал защищаться. Когда незнакомцы находились от него в трех шагах, один из них скомандовал:
— На колени!
Курций упал на колени и попросил пощады. Другой незнакомец кивнул Брюле:
— Ты здешний, тебя убивать не станем. Ступай!
— Нет, нет, — отвечал Брюле, — вы не сделаете вреда гражданину Курцию!
— Мы не сделаем ему вреда, если справедливо то, что говорят.
— А что говорят?
— Что повешенные не страдают.
— Я буду повешен! Повешен! — ревел Курций.
Незнакомец показал веревку, которая была у него за поясом.
— Она совершенно новая, — сказал он.
Незадачливый оратор застонал. Однако Курций был человеком крепкого сложения. Шея у него была бычья, плечи широкие, а рука походила на валек прачки. Но при всем этом ему не доставало мужества, он и не думал сопротивляться.
— Пощадите! — прошептал он.
— Это будет зависеть от твоих ответов, — сказал один из незнакомцев. — Куда ты ехал?
— В Оксерр.
— Зачем?
— Возмущать народ.
— Против роялистов?
— Увы! — вздохнул Курций.
— Ты видишь, что ты заслуживаешь быть повешенным.
— Пощадите! Пощадите! — повторял Курций.
— Хочешь уйти? — опять обратился незнакомец к Брюле.
— Нет, — отвечал Брюле, — я буду защищать этого человека.
— Раз так, поглядим.
По знаку того, кто оказался главарем, другой незнакомец, высокий и сильный человек, бросился на Брюле, и между ними завязалась борьба.
— Ах злодей! Ах негодяй! — ревел фермер.
Пока они боролись, другой все прицеливался в Курция. Курций нисколько не думал помогать Брюле. Наконец оба противника повалились на землю, потом один встал и поставил колено на грудь своего побежденного врага. Побежденным был Брюле. Противник его связал ему руки и ноги, повторяя:
— Тебя не хотят убивать… Ты здешний.
Брюле, лежа на спине и связанный, по-видимому, делал неслыханные усилия, чтобы разорвать свои узы. Курций все еще стоял на коленях. Незнакомцы советовались между собою. Секунды показались Курцию вечностью. Наконец один из черных незнакомцев сказал ему:
— Нам приказано повесить тебя на первом же дереве.
— О! Вы этого не сделаете, добрые господа! — взмолился Курций.
— Хочешь, чтобы мы взяли тебя в плен?
— Делайте со мною, что хотите, тольке не убивайте.
— Мы уведем тебя.
— Куда?
— К нам… К роялистам…
Курций начал дрожать.
— Я тебе не ручаюсь, — продолжал незнакомец, — что тебя не повесят там… Но ты все-таки выиграешь несколько часов. Дай твои руки!
Курций позволил себя связать; потом оба незнакомца положили его поперек лошади, которая все это время спокойно щипала траву, и один из черных пошел сзади с ружьем в руке.
— В путь! — сказал другой.
Он взял лошадь за узду, и, сойдя с тропинки, оба незнакомца углубились в чащу леса.
Когда они исчезли, Брюле встал, и его узы упали как бы по волшебству.
— Как глуп этот Курций! — покачал головой фермер и улыбнулся.
Он взял свое ружье и ушел.
L
Возвратимся теперь к Ланж, которую мы оставили на берегу Ионны с браконьером Жаком Кривым. Читатели помнят, что Жак сунул руку в воду и, пошарив там несколько минут, вынул жестяной ящик, говоря:
— Вот почта роялистов.
Ящик был пуст.
— Это очень странно! — сказал Жак, глядя на Ланж, — в первый раз я не получил приказаний.
— Как это?
— Ночью кто-нибудь из них, то один, то другой, приходил сюда, переплывал Ионну и помещал письмо в этот ящик.
— А потом?
— Потом я брал это письмо и относил по адресу.
— Кому же эти письма были адресованы?
— То к дворянину, то к крестьянину с этой стороны реки. Таким-то образом банда графа Анри и месье Машфера может переписываться с бандами других роялистов в Бургундии и Шампани.
Эти слова поразили Ланж.
— Но разве роялисты восстали повсюду? — спросила она.
— Повсюду! — со вздохом сказал Жак. — К несчастью, мы недостаточно сильны и нам не хватает распоряжений из Парижа. — Вдруг Жак перестал говорить и бросился за иву, корни которой стояли в воде. Он увлек Ланж и шепнул ей: — Тише! Я слышу…
— Что? — спросила актриса.
— Крики совы, это сигнал роялистов.
Отдаленный крик совы поразил слух молодой женщины. Она посмотрела вокруг и не увидела ничего.
— Я уверен, однако, что я слышал, — повторил Жак Кривой.
— Но откуда же раздался крик?
Жак приложил к своему единственному глазу — потому что он был действительно кривой — ладонь, и скоро его зоркий зрачок остановился на черной точке, видневшейся на реке.
— Это паром с лесом.
— Куда же он отправляется?
— Обыкновенно в Париж; но я не понимаю, зачем он поднимается вверх Ионны, когда ему следовало бы спускаться.
На этот раз крик совы громко прозвучал в вышине.
