Он нетерпеливо прошагал по дорожке и постучал. Через мгновение дверь распахнулась и появилась Джейн.
– Роберт?
Их взгляды встретились.
Во взгляде графа светилось торжество; глаза Джейн расширились и тут же наполнились страхом. Она попыталась захлопнуть перед ним дверь, но опоздала. Граф поднажал плечом и без особых усилий вошел внутрь. Джейн отчаянно вскрикнула, ударяясь спиной о стену. Ник остановился. Его сердце бешено колотилось. Джейн не сводила с него огромных голубых глаз.
– Что тебе нужно?
Ник, сохраняя на лице полное спокойствие, закрыл дверь. И медленно повернулся. В ушах у него звенело. Он посмотрел на Джейн.
Боже, как она была прекрасна!
– Что тебе нужно? – снова выкрикнула она.
– Не знаю.
Джейн словно примерзла к стене. Она была похожа на зайца, окруженного борзыми.
Взгляд Ника скользнул вниз, оторвавшись от бледного лица. Джейн изменилась, она созрела и налилась, она стала чувственной. Ее грудь пополнела, она приподнималась над низким декольте платья… а талия, кажется, стала еще тоньше; но, возможно, ему это лишь почудилось. Но ее бедра определенно стали круглее и мягче. Прежде она напоминала жеребенка, а теперь… хотя она и сохранила худощавость, но изгибы ее тела были так совершенны… что в чреслах графа пробудилось безумное желание.
Он ненавидел собственную похоть.
Он ненавидел Джейн за то, что она делала с ним.
– Может быть, – наконец язвительно сказал он, – я хочу того же, чего хочет и Линдлей.
Джейн застыла. Она вздернула подбородок, ее глаза пылали.
– Убирайся!
Он улыбнулся опасной мужской улыбкой и прошагал мимо Джейн в гостиную. Быстрым взглядом он окинул комнату. Он слышал, как Джейн идет следом за ним.
Он снова вышел в коридор, прошел по нему, открыл дверь в одну из комнат – та явно принадлежала горничной.
– Что ты делаешь? – резко спросила Джейн. – Ты не имеешь права ходить по моему дому так, словно он твой собственный!
Граф окатил ее бешеным взглядом:
– Но я это делаю.
И, не обращая внимания на Джейн, он пошел дальше, чтобы осмотреть маленькую столовую и кухню. Джейн, разъяренная, следовала за ним.
– Что ты хочешь сказать? Что значит – «я это делаю»? За дом плачу я! И если ты не уйдешь, я позову полицейских!
Он остановился в холле и прислонился к стене, небрежно сложив руки на груди.
– Ты сама платишь за дом, Джейн? Или это делает Гордон? Джейн вспыхнула.
– Не твое собачье дело!
– О, киска отрастила коготки! – буркнул он.
– Киска сейчас запустит их тебе в глазки!
– Это Гордон поселил тебя здесь, – безмятежно произнес граф. – А деньги ему даю я – каждый месяц, на твое содержание.
Потрясенная, Джейн уставилась на него.
Он сменил позу и, выпрямившись, навис над ней.
– Ну и что? Где твоя благодарность? О, как же я мог забыть! Женщина, которая сбегает посреди ночи, не попрощавшись, вряд ли станет кого-либо благодарить. Но я, видишь ли, – язвительно добавил он, – человек долга. Ты не забыла, Джейн, что ты – моя подопечная?
– Ты даешь Роберту деньги…
– С того дня, как ты сбежала.
Джейн отвернулась, чтобы скрыть смятение.
– И… и сколько? Сколько я тебе должна?
– Ничего.
Она резко вскинула голову:
– Сколько я тебе должна, черт побери?! Сколько?! Граф с ужасом обнаружил, что она плачет.
– На конец года – две тысячи фунтов.
Джейн задохнулась. Две тысячи фунтов были целым состоянием, и, насколько Джейн понимала, за такие деньги она могла жить в куда более роскошном доме, чем этот.
Но ведь она так хотела сама зарабатывать столько, чтобы обеспечивать себя и Николь. А Роберт постоянно пытался всучить ей несколько лишних фунтов и купить для нее красивые вещи – но она не желала ничего принимать. Нечего удивляться, что Роберт позволял себе такую щедрость – она ведь была за счет графа! Джейн была уверена, Роберт ни слова не говорил ей о деньгах графа, потому что знал: она наотрез откажется принимать их.
Джейн закусила губы. У нее не было денег, чтобы рассчитаться с графом. Сейчас не было. Пока. Но, может быть, в следующем году она сумеет заработать такую сумму.
– У меня нет таких денег, – с трудом произнесла она.
– Это не имеет значения.
– Это имеет значение! – взорвалась Джейн. – Я не желаю брать хоть что-то у тебя, это понятно?!
– Когда-то ты говорила, что любишь меня. – Ник рассмеялся хриплым, отрывистым смехом. – А теперь ты меня ненавидишь.
Джейн не стала опровергать его слова. Она просто смотрела на него полными слез глазами.
В душе графа вспыхнула терзающая боль. Когда-то, когда он был готов жениться на ней, он говорил себе, что не станет обращать внимания на ее ненависть, если Джейн однажды возненавидит его. Но он не мог быть безразличным к этому, нет, не мог! Он потер грудь. Боль не проходила.
– Зачем ты пришел?
– Из любопытства, – сказал он, пожимая плечами. – Да не бойся ты, больше я не приду.
– Прекрасно, – огрызнулась она, – потому что ты здесь – нежеланный гость. Ну, надеюсь, твое любопытство удовлетворено? Теперь уходи.
Он с трудом отвел от нее глаза. Но его ноги наотрез отказывались идти к выходу. Он посмотрел на открытую дверь гостиной. Ему хотелось туда.
Там во всем ощущалось присутствие Джейн. Гостиная была теплой и уютной, светлой и веселой. Стены были светло-желтыми, драпировки – кремовыми. На полу лежал яркий пестрый ковер. Диван обтянут нежно-зеленой тканью, на которой выделялось брошенное вязание – детская кофточка чудесного розового цвета. А в вазах стояли не розы, а дикие цветы, но…
Детская кофточка?!.
Взгляд графа метнулся к вязанию. Кофточка была почти готова, оставалось закончить один рукав. Сердце Ника сжалось; секунду спустя оно вдруг заколотилось так, что, казалось, ударяется о ребра. Он быстро шагнул в гостиную и схватил крохотную вещицу.
– Что это такое?!
Вопрос требовал ответа. Ник обернулся и увидел, что Джейн стала бледнее привидения. Он впился в нее взглядом.
– Это… Молли забыла, – пробормотала она. – У Молли есть ребенок.
Он все смотрел на нее. Первой его мыслью, конечно, была мысль о том, что это его ребенок, но шансы на это были невелики, а сексуальные аппетиты Молли он хорошо знал. Потом он вдруг прищурился.
