После буйства их любви он так нежно, так ласково обнимал ее. Знал ли он, что его нежные, чувственные руки говорили за него? И сегодня днем он снова сказал, что любит се. При воспоминании об этих словах она вся затрепетала от возбуждения. Был ли он искренним в этот момент? Она не хотела обманывать себя. Эти слова прозвучали в пылу страсти, совсем как в первый раз, за несколько мгновений до того, как они оба достигли освобождающего экстаза. Мог ли он их сказать по зрелом размышлении? Действительно ли он любил ее?
Ей так отчаянно хотелось услышать от него это признание!
Начиная испытывать нетерпение, она вернулась в комнату, удивляясь, куда он пропал. Она ушла спать час назад, а Бретт пошел с Диего в библиотеку выпить стаканчик бренди. Она со вздохом решила, что ведет себя просто глупо, ведь они провели вместе весь день. И все же она жаждала его присутствия не менее, чем его прикосновений.
Она улеглась в кровать и стала ждать. Минута тянулась за минутой, и ее стало клонить в сон. Она не заметила, как уснула, и проснулась, раздумывая, долго ли проспала, и удивляясь, почему Бретта нет рядом. С осознанием этою сон как рукой сняло. Она зажгла лампу у кровати:
— Бретт!
Она встала и увидела, что ею нет ни в гостиной, ни в смежной гардеробной. По его карманным часам было два часа ночи. Внезапно ее охватил озноб. Где он? Все еще внизу, с Диего? К этому времени они должны были вдребезги напиться. Сторм поколебалась, раздумывая, пойти за ним или лучше не стоит, и сообразила, что это ему не понравится. Она поежилась. Ее несколько разочаровало, что он предпочел общество кузена ее объятиям, но она строго сказала себе, что это несправедливо. Бретт и Диего десять лет не видели друг друга. И хотя она знала, что они вовсе не были дружны, но, может быть, теперь, став более взрослыми и опытными, они начинают ценить один другого. Эта мысль обрадовала ее, и она снова забралась в постель, но он не шел.
Двумя часами позже она подумала, что Бретт, возможно, напился до такой степени, что уснул в библиотеке. Наверняка Диего проводил бы его наверх. Но если Диего и сам был хорош?
Она набросила на плечи более плотную накидку и, взяв свечу, беззвучно спустилась вниз. В библиотеке никого не было. Где же он?
В полном смятении Сторм мерила шагами комнату. Где он может быть?
Возможно, Диего знает. Неважно, что пойти в его комнату было бы верхом неприличия. Комнаты Диего, Софии и их родителей были расположены в южном крыле дома, примыкающем к тому крылу, где расположились они с Бреттом. Сторм решительно вышла из библиотеки и, ступая мягко, как научил ее отец, прошла по коридору, поднялась по лестнице и остановилась в начале длинного коридора. Бра освещали оба его конца, но холл посредине был погружен во тьму. Какая из комнат Диего? Она и понятия не имела. Это просто сумасшествие!
Ясно, что Бретт с Диего пить кончили. Что если они вместе пошли к женщинам? На гасиенде достаточно молодых женщин, и некоторые из них весьма привлекательны. Ее охватил ужас. Понимая, что это безумие, нелепость, она подошла к первой двери справа, очень-очень тихо повернула ручку и приоткрыла дверь.
Серый предрассветный свет уже проникал в окно, так что Сторм сумела узнать спящего Эммануэля. Значит, следующая дверь по коридору — это комната Елены. Сторм попятилась и беззвучно закрыла дверь.
Она пересекла холл. Первая дверь с этой стороны была приоткрыта, что заметно упрощало ее задачу. Она взялась за ручку и распахнула дверь. Петли заскрипели. Она замерла в ожидании, но из комнаты не донеслось ни звука. Она открыла дверь достаточно широко, чтобы проскользнуть внутрь, и не сумела сдержать вскрика.
На стоявшей напротив двери большой кровати в роскошной наготе раскинулась София. Бретт, также обнаженный, лежал на животе, одной рукой обхватив ее чуть пониже груди. Его голова уткнулась ей в плечо, а ее белая нога была перекинута через его ногу.
Ошеломленная, Сторм закрыла глаза в надежде, что, когда откроет их, увидит совершенно иное, потом снова их открыла и зажала рот рукой не только чтобы сдержать крик, а еще и потому, что внезапно ощутила тошноту. Она попятилась и уперлась в чье-то крепкое тело.
Не сдержав рыдания, Сторм повернулась, чтобы бежать отсюда, но сильные руки удержали ее. Она стала вырываться, колотя куда попало.
— Пустите меня! — крикнула она в отчаянии.
— Cara, — прошептал Диего.
Сторм вырвалась и побежала, спотыкаясь и соскальзывая по ступенькам, потом упала и скатилась до самого низу. Не в силах шевельнуться, она лежала на полу, издавая дикие, нечеловеческие стоны, подобно смертельно раненому зверю.
— Cara! — воскликнул Диего, бросаясь вниз по лестнице и опускаясь перед ней на колени. — Сторм! С вами все в порядке?
Она посмотрела на него и снова застонала, потом обхватила себя руками и принялась раскачиваться.
Она почти не сознавала, что он поднял ее на руки и обнимает, прижавшись губами к виску и волосам, не чувствовала успокоительного поглаживания его ладоней, не слышала голоса, шептавшего ласковые испанские слова. Она прижалась к нему и разразилась прерывистыми, всхлипывающими рыданиями.
Бретт предал ее.
Он никогда не любил ее. Он был вчера в саду вместе с Софией, но уговорил Сторм не верить собственным глазам. Но в том, что она увидела сейчас, ошибиться было невозможно, и этому не могло быть ни объяснения, ни оправдания. Она была все себя от горя, как будто оплакивала смерть любимого человека.
— Мне очень жаль, Cara, очень жаль, что вы вот так узнали об этом, — говорил Диего.
Сторм наконец поняла, где она и с кем.
— Я ненавижу его, — прошептала она, глядя в искренне озабоченное лицо Диего, и ее глаза снова заволокли слезы.
— Он недостоин вас, Cara.
— Помогите мне, — воскликнула Сторм, хватая его за отвороты халата. — Помогите мне убежать, Диего. Помогите добраться до Техаса.
Он посмотрел на нее.
— Пожалуйста, — умоляла она, — пожалуйста, помогите мне, пожалуйста!
Глава 19
Сон отпускал Бретта постепенно, то сгущаясь, то редея подобно туману. Постепенно появились смутные неприятные ощущения — жажда и слабая головная боль. Он чувствовал себя таким усталым, словно вовсе не спал, а Сторм рядом с ним была такой теплой и пышной, что он не испытывал ни малейшего желания открыть глаза и встать с постели. Он крепче обхватил ее, уткнув лицо в шелковистую кожу. Она повернулась к нему, и ее роскошные груди окутали его лицо, а рука чувственно скользнула по его боку.
Он вздохнул, уткнулся в два полных полушария и провел рукой по ее ягодицам. Отвердевший сосок прижался к его щеке, и он потерся о него лицом. Она вздохнула, передвинула ладонь от его ягодицы ниже, умело поглаживая, почти, но все же не касаясь мягкого мешочка между его ног. Его плоть начала отвердевать, и он принялся ласкать дразнящий бугорок, поймав его губами.
