— Нет, Пол, это неправда.
Пол облегченно вздохнул:
— Кто, черт побери, распустил этот слух?
— Понятия не имею, — мрачно ответил Бретт и выпил еще шампанского. Он начинал пьянеть. Это хорошо, потому что теперь ему только и остается, что утащить ее домой. Утащить домой, соблазнить и сделать своей навсегда. Потом он сообразил, что такой внезапный уход только добавит масла в огонь. Так что он стоял попивая шампанское и притворяясь, что всем доволен и поведение жены его нисколько не беспокоит. Наконец он решил, что с него хватит и что теперь его черед танцевать с ней.
Как мог беззаботнее, он перебил танец у Рандольфа, танцевавшего с ней в третий раз. Сторм тут же перестала улыбаться и застыла в его объятиях.
— Улыбайтесь, ma chere, — сам улыбаясь, сказал он, — или я сверну вам шею.
Неплохое начало для соблазнителя.
Ему хотелось пнуть себя.
Сторм ахнула. Угроза в его голосе напугала ее, так же как и едва сдерживаемое напряжение, пронизывавшее все его тело. Она попыталась улыбнуться. Он тесно прижал ее к себе, скользнув рукой с талии на бедро, гораздо ниже, чем было прилично.
— Бретт, перестаньте, — взмолилась она, остро ощущая их физическую близость. Может, он хочет ее унизить на глазах у всего зала?
— Если вы не будете улыбаться… — сказал он и не закончил фразу. Он опустил голову и поцеловал ее тут же, у все на глазах. Поцелуй был крепким, не грубым, но совершенно непреклонным Он заставил ее приоткрыть рот и проник туда языком. Сторм почувствовала, как кровь вскипает в жилах, и застыла, пытаясь успокоиться, не поддаваться ему. Что-то было не так. Он рассердился, она ощущала это по напряженности его тела, по тому, как он едва сдерживается, целуя ее. Проявленное им умение владеть собой пробудило в нем инстинкт самосохранения, но она не смела оттолкнуть его здесь, на людях.
Удовлетворенно улыбаясь, он поднял голову и снова закружил ее в танце.
— Это даст им новую тему для разговоров, — улыбнулся он.
— Вы пьяны? — осведомилась она, не вполне уверенная, чем объяснить его прерывистый голос — состоянием его нервов или ее собственным воображением.
— Не совсем, — ответил он намеренно любезным — слишком любезным — тоном.
Когда танец окончился, он взял ее руку:
— Спасибо, радость моя. — Поднял руку и поцеловал ладонь.
Он властно сжимал ее локоть, а когда она запротестовала и попыталась высвободиться, он сжал ее еще сильнее. С бьющимся сердцем Сторм скованно откинулась на сиденье экипажа, не глядя на него. Он тоже не смотрел на нее и не заговаривал, и отлично. Ей нечего сказать ему. Она решила не обращать внимание на него и на его плохое настроение. Хорошо бы экипаж был попросторнее, чтобы Бретт не сидел так близко, касаясь коленями ее коленей.
Ее ноги невыносимо болели от нескольких часов непрерывных танцев. Она хотела отомстить ему за визит к любовнице, и, похоже, ей это удалось. Хотя Бретту она и безразлична, она знала, что ему будет невыносимо видеть, как его жена вовсю флиртует у всех на виду. Она крепко сжала руки перед собой.
Добравшись до дома, Бретт заботливо помог ей выйти из экипажа и провел по дорожке к дому. Заметив, что она еле поспевает за ним, он замедлил шаг. Бетси и Питер ждали их, но Бретт отпустил их и неторопливо повернулся к Сторм.
Она мгновенно поняла, что ее ждут неприятности.
— Я устала, — начала было она, положив руку на перила лестницы.
Его ладонь накрыла ее запястье.
— Скажите, chere, кому именно вы говорили об аннулировании нашего брака?
Она сглотнула, понимая, что придется солгать:
— Никому.
— Тогда как же это могло стать предметом всеобщего обсуждения сегодня вечером?
Она почувствовала, что лицо ее предательски вспыхнуло.
— Не знаю, — дрожащим голосом произнесла она.
— Ну, это не так важно, — беспечно сказал он. — Нам просто придется исправить это недоразумение. — Он повернулся и широкими шагами направился в кабинет.
Она взлетела по лестнице, полная дурных предчувствий. Она поняла, что совершила ошибку, сразу же, как только поведала об этом дамочкам Сен-Клер. Так он злился из-за этого? Потому что его выставили на посмешище? Вот и хорошо! А как же она выглядела, когда он ездил к своей любовнице, а они и неделю не были женаты? И почему он старается скрыть злость под этой вежливостью, когда ему полагалось бы рвать и метать?
— Мы еще поглядим насчет «исправить это недоразумение», — пробормотала Сторм себе под нос.
Переодевшись на ночь в синий шелковый халат с высоким воротом, тонкий и облегающий, но все же не такой открытый, как некоторые другие из ее ночных одеяний, она отпустила Бетси и забралась в кровать. Она чувствовала себя совершенно изможденной как физически, так и душевно. Она едва успела закрыть глаза, как через соединявшую спальни дверь в комнату вошел Бретт. Когда он зажег прикроватную лампу, Сторм рывком уселась на постели. По тому, как он посмотрел на нее, она поняла цель его визита и прижалась к изголовью кровати. Пояс его темно-синего шелкового халата был затянут так небрежно, что были видны пупок и чуть ниже — курчавые волосы.
— Бретт, я не хочу сейчас ничего обсуждать, — в замешательстве выговорила она.
— Это хорошо. И я тоже.
Она уловила мерцающий огонек в его глазах.
— Уйдите.
Он оперся коленом о кровать. Сторм подтянула покрывало повыше, кровать прогнулась; он навалился на нее, обхватив крупными сильными ладонями за плечи и подминая под себя.
— Нет, — едва выдохнула она.
Огонь в его глазах разгорался все сильнее. Он подвинулся и вытащил разделявшее их покрывало.
— Сторм, — хрипло простонал он, обхватывая ее ладонями.
Его поцелуй оказался неожиданно мягким и нежным. Легонько касаясь губами ее губ, он вдвинул колено между ее бедер, раздвигая их, и Сторм вдруг ощутила жар его восставшей плоти. Она попыталась вывернуться из-под него.
— Расслабься, chere, — прошептал он. Его теплое дыхание действовало возбуждающе. Он провел ладонью вдоль ее руки, вызывая в ее прикрытой шелком коже изысканно восхитительное ощущение. Сторм заметила на его лице легкую улыбку и отвернула губы от его поцелуя. Бретт гортанно рассмеялся и принялся губами покусывать ее шею. Кровь бежала по жилам обжигающими толчками, волна неистового желания захлестнула Сторм. Когда его язык с бесконечной нежностью коснулся мочки ее уха, она ахнула.
Его ладони охватили ее грудь, чуть касаясь ее через шелк: под легкими поглаживаниями соски напряглись, отвердели. От ощущения его губ и дыхания на своем ухе она совершенно потеряла способность владеть собой. Сторм услышала постанывания и поняла, что это стонет она сама.
— Вот так, chere, — шептал он. — Так, дай себе волю — ради меня, Сторм, ради меня.
