Но Колумб был сыном Ренессанса не только по источникам своих знаний. Еще более явно он был таковым по духу, который двигал им и поддерживал его.
Особенно новым и своеобразным в нем, тем, что привело к его огромному успеху, было не его знание научных фактов. Весь научный мир его времени верил в них так же, как и он. Но это было то, что, веря в истинность научных выводов, он отважился действовать в соответствии с этой уверенностью; именно его сильная и непоколебимая уверенность в себе и смелость помогли ему дойти до конца. В этом он был совершенно современным человеком. Однако надо помнить, что ни одному современному исследователю Центральной Африки или полюсов не приходится быть настолько же смелым или иметь такой же упорный и решительный дух и быть готовым встретиться с неожиданным и преодолеть его. Современный человек уверен в действенности науки, что было невозможно для Колумба, и, что еще важнее, он знает о вероятных опасностях, с которыми ему придется столкнуться, тогда как Колумб не мог иметь о них никакого представления.
Для Колумба эпоха Возрождения проявилась не только как возвращенное знание, на котором можно было бы основать новый прогресс, но и как рождение нового духа, твердой уверенности человека в собственных силах и в господстве над природой, которое привело и к открытию Нового Света в географии и к созданию нового мира в идеях. Вряд ли кто-то из современников Колумба был столь же полным представителем эпохи, как он сам. Это был век смешения, где старое и новое перемешивалось в необычных пропорциях и с неоднозначными результатами; старые суеверия и средневековые идеи шли бок о бок с научной критикой и современными убеждениями. Так было и с Колумбом. Он был современным человеком с сильной верой в науку и активной уверенностью в себе. Но он был и средневековым человеком, который разделял схоластическое богословие, считал, что пророки особо предсказали его предприятие, а к осуществлению этого предприятия его, видимо, привело в том числе и желание раздобыть средства для нового Крестового похода для спасения Гроба Господня, в той же мере, что и научные и коммерческие мотивы.
Последствия экспедиции Колумба не ограничивались наукой или торговлей. Его открытие было самым революционным, и его интеллектуальные последствия принесли не меньшую пользу, чем практические. Они, пожалуй, оказались больше всех тех, к которым приводило любое другое открытие подобного рода. С ними можно сравнить разве что расширение человеческого разума, которое следовало за такими научными событиями, как публикация трактатов Ньютона, или, если говорить о нынешнем столетии, доказательства геологических эпох Лайеля или изложение методов эволюции Дарвина.
Были и другие события того же рода, которые, соединившись, привели к появлению того же интеллектуального характера и сделали его преобладающим научным духом времени, — это исследования португальцев, изобретение печати, новые открытия классических трудов, большое расширение области исторических знаний и опровержение старых убеждений во всех областях. Эти события привели не только к быстрому расширению мысли и умственного опыта, но и к готовности принимать новые идеи, что характерно для современности.
Интеллектуальная атмосфера, которую породила эпоха Возрождения и которая была существенной предпосылкой Реформации, по сути больше всего похожа на атмосферу нашего времени. По духу, амбициям и методам, по открытости разума и ожиданию грандиозного будущего она была такой же. Разумеется, в реальных свершениях и прозрении две эпохи отличаются. Возрождению пришлось действовать в намного более стесненных условиях и с намного более скудным запасом инструментов. Но это не так уж важно, и, если мы хотим правильно понять ту эпоху и ее долговременный вклад в историю человечества, лучше всего это сделать, пожалуй, если сравнить ее, с учетом ее собственных условий, с духом и вкладом наших дней.
Глава 15
Папство в новую эпоху
В девятой главе мы проследили конфликт между церковью и империей до его завершения в XIII веке. Папство вышло из этого конфликта с победой над своим единственным соперником. Фридрих II потерпел неудачу, и ни один новый император уже не смог занять его место с могуществом, которое могло представлять опасность для власти пап.
Однако в момент этой победы на поле боя вышел новый враг. Развитие торговли и другие следствия Крестовых походов уже изменили характер века и общее отношение к папству. Они подняли общий уровень интеллекта и внушили новое чувство индивидуальной уверенности в себе значительной части населения, даже еще до собственно возрождения науки. Постепенная организация современных народов и их прогресс, шаг за шагом, к четко сформулированным конституциям и подлинной национальной жизни сопровождались ростом духа политической независимости и, по крайней мере, зачатками истинного чувства патриотизма. Политический и интеллектуальный мир, который формировался при этих влияниях и который вдохновлялся этим новым духом, не мог подчиняться тем притязаниям на всеобщий политический контроль, который отстаивали Григорий VII и Иннокентий III и на который папство по-прежнему претендовало в еще более бескомпромиссных выражениях.
В силу этих новых влияний отдельные случаи более-менее решительного сопротивления папским притязаниям встречаются в XIII веке в истории разных государств. Порой даже и в XII веке, если речь идет об особенно мощных государствах или правителях. В начале XIV века это сопротивление нашло выход, который приобрел всеобщее значение и который в своих окончательных следствиях объединил все новые силы времени в великой атаке на папство, чтобы сокрушить его политическую мощь и даже изменить характер его церковного правления. Это был конфликт между королем Франции Филиппом Красивым и папой Бонифацием VIII.
Бонифаций VIII был избран папой в 1294 году, после того как своими интригами добился отречения слабого и неотмирного Целестина V. Это был человек совершенно противоположного нрава, торопливый и упрямый, имевший самые крайние взгляды на права пап над всеми другими силами в мире. Ему одна за другой представлялись возможности для фактического утверждения этих прав едва ли не в каждой стране Европы, и если бы его старания достигли успеха, то папская империя осуществилась бы в действительности.
В то время Англия и Франция находились в разгаре того нескончаемого ряда войн, которые возникли из-за попыток французских королей поглотить в своем растущем государстве территории независимых вассалов, чья немалая доля принадлежала королям Англии. Филипп IV Красивый был одним из самых одаренных королей из дома Капетингов, которые проводили эту унаследованную политику, и в то же время одним из самых решительных и нещепетильных в средствах. Необходимость войны заставила и его, и короля Англии Эдуарда I потребовать от своего духовенства более регулярной уплаты налогов, чем это происходило когда-либо раньше. Как мы знаем, приближалось время завершения той экономической революции, которая заменила деньгами более грубые формы оплаты — натурой и повинностями. Так налогообложение стало играть важную роль среди ресурсов государства. Духовенство, со всеобщего согласия освобожденное от личной военной повинности на основании того, что оно несет религиозную службу в государстве, настаивало также и на освобождении от налогов, в случае если налог не был особым образом санкционирован им самим или папой. Но большая часть земельных владений страны, которая находилась в их руках, поставила вопрос об их подчинении, как и других классов, независимой налоговой власти государства, очень серьезной для новых правительств, особенно для тех, кто стремился обрести независимость от феодальных дворян, и ни Филипп, ни Эдуард не собирались мириться с их освобождением от налогов. Бонифаций VIII, к которому некоторые церковники обратились за защитой их прав, издал буллу Clericis laicos, в которой самым решительным образом запрещал любому правителю и государству взимать какие-либо неодобренные налоги с духовенства и приказывал всем прелатам противостоять такому взысканию всеми силами.
