В последней части этого периода еще три важных института начали свой рост, хотя их основное развитие придется на период Столетней войны. Это были постоянная армия, система государственного налогообложения и Генеральные штаты.
С расширением королевского домена и последующими более важными и далекими войнами феодальные призывы и прежний общий призыв оказались недостаточными и менее надежными, чем в былые времена. До правления Филиппа-Августа были случаи набора солдат за плату, и их становилось все больше. С их использованием и другими растущими расходами государства возникла необходимость в увеличении доходов по сравнению с феодальными. Отдельные моменты, связанные с происхождением общего налогообложения, неясны, но первые шаги к нему, по-видимому, были сделаны, когда при Филиппе-Августе была введена денежная плата за отказ от военной службы. Во время войн с Англией метод взимания этого налога несколько изменился. Короли того времени не всегда были в состоянии сохранить все, что накопили их предшественники, и Генеральные штаты пытались добиться признания их права одобрять налоги, прежде чем власть могла взимать их по закону, но не добились успеха. Право короля вводить налоги в конце концов было признано. Только в конце Столетней войны, в середине XV века, эти две вещи надежно закрепились: регулярная, организованная, постоянная армия и столь же хорошо организованная и постоянная система обложения налогами, которые взимал король по всему государству через своих уполномоченных. Легко понять, что начиная с этого момента центральное правительство уже не зависело от феодальной системы. Оно вернуло от своих вассалов две важнейшие функции, утрата которых в IX и X веках вынудила его подчиниться феодальному режиму. Неспособность Генеральных штатов удовлетворить свои претензии в отношении права голоса по вопросу о налогах сделала корону независимой и от всего, что можно было бы назвать народом, и с приобретением законодательных прав король стал единственной движущей силой в правительстве. Создание абсолютной монархии завершилось.
Все институты, которые мы рассмотрели до сих пор, являются институтами централизации. Тенденция их развития заключалась в том, чтобы чрезвычайно усилить власть короля, подорвать все формы местной независимости и полностью передать контроль над общественными делами в королевские руки. Теперь мы подошли к созданию института, который был самой серьезной опасностью для растущего абсолютизма. Это Генеральные штаты — возникновение, или повторное возникновение, публичного собрания, имеющего законодательные функции.
Оставив в стороне неопределенный и еще недостаточно изученный вопрос, какой конкретно характер имел в разных странах предшествующий институт, куда теперь стали допускаться представители городов, тем не менее очевидно, что во всех государствах Европы такой институт уже существовал. Вассалы короля и магнаты королевства, светские и церковные, собирались вместе по его вызову (церковники иногда, хотя далеко не часто, собирались и сами) для выполнения разных функций в зависимости от потребностей момента, иногда судебных — причем независимо от того, был ли curia regis иным органом или нет, — чтобы решать дела, возникавшие в рамках действия феодального права, и определять, за какими обычаями следует признавать силу закона или каким образом их следует изменить, а также чтобы давать советы по новым делам. Эти последние в наибольшей степени соответствовали законодательству из всего существовавшего в феодальный период, когда отсутствовали формальные законы, не считая постановлений в виде королевских эдиктов, которые порой издавались с согласия этого собрания. В этот орган теперь стали допускаться представители третьего сословия во всех главных странах Европы, и он постепенно принимал все более определенную организацию и более четкие законодательные функции. Франция была последним из крупных государств, которое сделало этот шаг; испанские государства Арагон и Кастилия были первыми вскоре после середины XII века; Сицилия последовала за ними в 1232 году, Германия — в 1255 году, Англия — в 1265 году, и Франция — в 1302 году. Случаи появления представителей городов в предыдущем органе порой бывали и раньше, однако новый институт начал действовать именно в указанные даты.
Одно особое обстоятельство, которое привело к созданию этого нового института, само по себе знаменует прогресс, достигнутый королевской властью. Одним из важнейших ресурсов первых Капетингов было богатство церкви. Но они черпали средства из этого источника в порядке общего налога на доходы церковников только с согласия папы, которое давалось в каждом отдельном случае на ту или иную одобренную папой цель. Теперь же Филипп Красивый ощутил себя достаточно сильным, чтобы не обращать внимания на это согласие и потребовать, чтобы духовенство, как и другие классы, подчинилось быстро формирующейся налоговой системе государства. Папа сразу же стал защищать свои права, и возникший из-за налогообложения конфликт мгновенно вызвал множество разных вопросов о положении фактической политической независимости в государстве, на которое претендовала церковь. По тем или иным пунктам все сильные короли династии Капетингов — Людовик VI, Филипп-Август и Людовик Святой — входили в конфликт с папством. Теперь же государство стало настолько централизованным, что война велась по всем вопросам сразу и, казалось, затрагивала само отношение церкви к государству.
Скорее всего, для общего эффекта, чтобы произвести внушительное впечатление, что в этом конфликте за ним стоит вся его страна или, по крайней мере, что он держит в руках всю свою страну, Филипп в 1302 году созвал первые — или первые значительные — Генеральные штаты
[116]. При этом он придал им действительно представительный характер и определенность состава, которая превратила его в новый институт. Члены первых двух Генеральных штатов — духовенство и дворяне — были созваны персонально и присутствовали лично или через своего уполномоченного представителя. Города всего королевства, созванные через бальи, избрали своих представителей, чтобы сформировать третий Генеральный штат.
Сила, поднявшая третье сословие до положения в обществе рядом с двумя другими, была силой денег. Однако представители третьего сословия были в данном случае вызваны в Генеральные штаты не для того, чтобы дать свое согласие на введение налога. Непосредственной целью короля было заручиться поддержкой своей политики от всех слоев общества. Однако прошло немного времени, как короли стали все чаще представлять вопрос налогообложения на решение Генеральных штатов, чтобы облегчить их сбор. При этом короли создали чрезвычайно опасное оружие против самих себя, если бы Генеральные штаты смогли им воспользоваться. И то, что они им не воспользовались, была не совсем их вина. Тот факт, что это собрание сначала было только совещательным органом и не имело полномочий на самостоятельные действия, что права законодательства и налогообложения фактически находились в руках короля, был серьезным, хотя и не роковым препятствием на пути формирования конституционной монархии. Французское собрание по-прежнему обладало возможностями английского парламента. Если бы оно получило прочную народную поддержку и руководство, которое пользовалось бы всеобщим уважением, если бы во всей Франции был общий опыт и понимание самоуправления как резервного фонда, которым могло бы пользоваться, тогда оно, по всей вероятности, добилось бы того, чего добился парламент в соседнем королевстве. Роковую роль сыграло именно отсутствие этих неинституциональных и неосязаемых, но мощных элементов роста.
