Также не было решающим и влияние церкви или идеи, что она представляет власть Бога и что ее голосом говорит Бог и сообщает свою волю человеку. Но люди беспрекословно верили, что это именно так. Растущая вера в то, что Бог проявляет себя в папе, которая была характерна для движения за реформы в XI веке, была одной из преобладающих сил, которые помогли папству одержать свой триумф над императором и подняться на вершину власти над церковью и государством. Призыв папы побудил Европу к великим Крестовым походам, по крайней мере отчасти потому, что для Европы он был призывом Бога. Однако Крестовые походы прекратились в свое время не потому, что папы перестали призывать к ним христианский мир, и не потому, что христианский мир перестал верить в то, что слова папы вдохновлены Богом, поскольку оба этих факта имели силу еще долго после того, как Крестовые походы стали невозможным предприятием.
Главную причину Крестовых походов следует искать во всеобщем распространении третьего из упомянутых нами факторов — аскетического чувства. Именно та железная хватка, в которой это чувство держала и принца, и крестьянина, сделала возможными Крестовые походы как великое европейское движение
[92]. Именно упадок его относительной силы как руководящего принципа жизни сделал их невозможными.
Сейчас нам трудно понять, насколько значительной руководящей силой было это чувство в то время, когда мотивы и интересы, придающие форму нашей современной жизни, еще не возникли и когда природа и законы духовного мира были за пределами понимания даже лучших людей. Мрачные ужасы мира погибших душ, которые они грубо, но ярко представляли в своем воображении в виде страшных физических мук, казались им реальностью, почти такой же непосредственной, как окружающий мир, в котором они жили. Обладая ограниченным опытом и скудными знаниями, а также узким кругом интересов, они не имели источников, которые открыли бы для них другие впечатления, способные исправить или уравновесить эти. Страх перед кошмарным будущим постоянно нависал над ними; и убежать от него, обеспечить себе безопасность в загробной жизни было одной из самых неотложных и насущных необходимостей жизни настоящей
[93]. Однако при такой грубой натуральной концепции будущего мира грубая же натуральная концепция способов подготовки к нему была неизбежной.
История монашества, паломничества и всех покаянных смирений плоти в церкви полна примеров, показывающих, что в те дни среди высших и самых умственно развитых классов эпохи существовала активная вера в прямую духовную эффективность физических покаяний, которую сегодня мы вряд ли найдем даже у самых невежественных и суеверных людей. Паломничество не было ни выражением почтения к святой жизни, ни даже способом религиозного поклонения. Оно само по себе было религиозным актом, который гарантировал заслуги и вознаграждение тому, кто его предпринимал, прощая некоторые его грехи и давая большую уверенность в его спасении от мира загробных мук. Чем дальше, чем в более труднодоступные места забирался паломник, тем больше была его заслуга, особенно если он побывал в таких святых местах, как те, что освящены присутствием самого Христа. Для человека мира, для человека, который не мог или не хотел уходить в монастырь, паломничество было единственным явным поступком, которым он мог удовлетворить свою потребность в аскетизме и пожать его плоды.
Крестовый поход был колоссальным паломничеством в особо благоприятных и достойных награды условиях, повсеместно провозглашался как таковое, и подавляющее большинство его участников вступило в него именно в качестве паломников. Пока аскетизм как мотив влиял на могущественных владык, великих дворян и высшие классы — людей, которые действительно определяли ход событий, великие Крестовые походы были возможны. Когда вместо этого мотива возникли другие, более прямые интересы, его сила пошла на убыль, и он уже не мог вести людей, как раньше, и Крестовые походы прекратились.
Но это последнее предположение следует перенести назад и признать крайне важным в том, чтобы помочь нам понять причину Крестовых походов и их прекращение. Это было существенное условие движения, чтобы все мотивы и причины, которые благоприятствовали Крестовым походам, соединились в их влиянии на людей Запада в то время, когда на их родине не возникло других важных интересов, которые требовали бы их внимания и энергии. Время переселения народов прошло; даже набеги викингов прекратились. Современные страны, с их проблемами, трудными и настоятельно требующими решения, еще не сложились. Торговля находилась в зачаточном состоянии, третье сословие только начало формироваться, и до революции, которую оно однажды совершит, было еще далеко. Ничто из перечисленного еще не существовало и не конкурировало, как это вскоре случится, с обязанностью сохранить христианский мир в Святой земле или даже — под нажимом настоятельной необходимости — исполнить долг по спасению одной души покаянным паломничеством. Вся энергия и энтузиазм недавно сформированных народов не имели другого выхода. Они не могли посвятить себя другой великой и достойной цели и посвятили себя этой, пока упомянутые понятия и влияния не уравновесились новыми, противоположными.
Нетрудно понять, что эти мотивы активно действовали в течение всего XI века и постепенно обращали умы людей к Крестовым походам — к вооруженным экспедициям, которые сочетали в себе авантюризм, войну и богатые трофеи, отвоеванные у мусульманского мира, с преимуществами святого паломничества. Отдельные люди и небольшие отряды незадолго до того уже начали исполнять христианский долг сражения с неверными везде, где только их находили, и чем ближе приближался конец века, тем больше их становилось. Мелкие христианские государства Испании получили большую помощь в своей борьбе с маврами от подобных подкреплений, и один из таких предварительных походов привел к созданию Португальского королевства. Кроме того, почти из всех стран Запада давшие обет рыцари тысячами отправлялись на помощь греческому императору против тюрок еще до его обращения к папе. Некоторые итальянские города объединили свои торговые интересы со своим христианским долгом, нападая на сарацин Западного Средиземноморья. В 1087 году Пиза и Генуя по наущению папы Виктора III под святым знаменем святого Петра добились важных успехов в Тунисе и заставили эмира признать главенство папы. Чуть раньше папа Григорий VII задумал план отправки огромной армии на Восток, чтобы восстановить там истинную веру, но его соперничество с императором Генрихом IV не дало ему возможности выполнить этот план. Громадный энтузиазм Первого крестового похода заключался во внезапном взрыве чувства, которое возрастало уже давно, потому что теперь оно получило наивысочайшую санкцию — Божью волю и благоприятную возможность проявить себя в действии.
