Подобным образом эти великие бароны делят свою землю среди вассалов, чья совместная служба позволяет им выполнять обязательства перед королем. Эти вассалы снова делят землю аналогичным способом так называемой субинфеодации и так далее вплоть до рыцарского надела, то есть низшего подразделения феодальной системы — участка земли, достаточного, чтобы обеспечить и вооружить одного воина благородного происхождения.
Эта теория, конечно, в целом соответствует реальным обстоятельствам, преобладавшим начиная с X века. Общественные обязанности почти полностью перешли в частные руки. Государство действительно в выполнении своих функций в значительной степени полагалось на землевладельцев. Земля королевства действительно постепенно становилась феодальной, которую держали вассалы взамен службы, и в феодальной системе действительно существовала тенденция превращаться в иерархическую организацию с регулируемыми уровнями от короля до самого мелкого дворянина.
Однако ни одна из этих тенденций не была полностью осуществлена в реальном феодализме любой европейской страны, и нигде никогда не складывалось такой регулярной организации, какую предполагает теория. По тому, как возникла феодальная система, по ее длительному и медленному росту с частными договоренностями для удовлетворения местных потребностей очень легко понять, что она не могла иметь фиксированной и единообразной конституции даже в своих общих характеристиках, а что касается мелких деталей, то не могла иметь и общей системы права с зафиксированными принципами, которые действовали бы повсеместно.
Ее право должно было быть чисто обычным, которое формулировала для себя каждая местность, а нормы его определялись местными обычаями и обиходом. Право не было результатом общего законодательства; более того, можно сказать, что в течение самого феодального периода едва ли существовало формальное законодательство в современном понимании. Поэтому мы видим не общее феодальное право, а тысячу локальных его систем, имеющих некоторые общие черты, но в той или иной степени отличающихся друг от друга в деталях. Даже такие общие кодексы, как иерусалимские ассизы или libri feudorum, не только то и дело расходятся друг с другом по важным моментам, но и в некоторых отношениях являются теоретическими трактатами, которые воплощают идеальное право, а не формулируют широко применяемые практики. Когда появились профессиональные юристы, отдельные из этих кодексов в их руках получили широкое применение, что стало приводить к появлению единообразия практики, которого раньше не было; но это начинается только с XIII века, когда в большинстве стран феодализм уже терял свое политическое значение и превращался просто в систему земельного права и социальной иерархии.
В те дни, когда феодализм как политическое устройство находился в зените, способ, которым суд сеньора улаживал конкретные вопросы или которым частный договор регулировал те или иные услуги, был окончательным, и обычай, сформированный таким образом в местности, становился для нее законом. Эти решения и правила могли различаться и в значительной степени различались в зависимости от места. Вот что говорит Бомануар, один из юристов XIII века, чьи бовезские кутюмы стали одним из популярных сборников права: «Во Франции нет двух кастеляний, которые во всех случаях применяли бы один и тот же закон». Действительно, не было бы преувеличением сказать, что единообразия применения не было даже в самых общих чертах системы.
Нигде не существовало таких великих баронств, которые занимали бы всю территорию королевства. Земли, принадлежавшие двенадцати так называемым пэрам Франции, никоим образом не охватывали всю страну. Некоторые феоды, не входившие в их число, были такими же крупными или еще крупнее, например, графства Анжу или Бретань. Отдельные же пэры владели только частью королевской земли. Граф Шампанский был вассалом короля только на части своих земель. Ему принадлежала огромная территория сложного состава, объединенная под одной рукой, и ее держали, кроме короля, девять сюзеренов, семь церковных сановников, германский император и герцог Бургундский. Король раздавал феоды разных размеров и имел вассалов всевозможных званий и рангов, и многие их вассалы держали небольшие феоды прямо от короля.
В Германии было очень велико количество мелких феодов, которые держали от императора. Сюзерены, даже короли и императоры, тоже держали феоды от своих вассалов. Одна и та же обязанность, связанная с одним и тем же феодом, могла относиться к двум сеньорам одновременно, либо феод могли держать двое или более вассалов. Не только земля, но и все остальное, что представляло ценность — должности, пошлины и привилегии, — обращалось в феоды, и вариациям их форм и характера практически не было числа. И все-таки часть земли в большинстве королевств оставалась аллодиальной и никогда не предоставлялась в какое-либо фактическое феодальное владение.
Разряды дворянского сословия позднее стали более упорядоченными и определенными, но в разгар феодализма это было не так, и размер и значение феода ни в коей мере не определяли его титул и ранг. Графы были вассалами у виконтов. Некоторые имения простых дворян по размеру не уступали феодам, принадлежавшим графам, и довольно часто бывали случаи, когда феод менял свой статус, по величине оставаясь при этом таким же, как был, как, например, графство Бретань, которое стало герцогством.
В общем, можно сказать, что феодальная система представляла собой более-менее упорядоченный, но хаос, и в рамках настоящей книги, даже если бы это входило в наши планы, невозможно было бы удовлетворительно изложить ее во всех деталях. Сомнительно, что в каких-либо разумных пределах можно подробно рассказать о феодальных обычаях так, чтобы не произвести неверного впечатления, или так, чтобы этот рассказ был верен не только для отдельного узкого региона.
Помимо этих различий в деталях, национальные феодальные системы, сложившиеся в разных странах Европы, в большей или меньшей степени отличались друг от друга и во многих положениях общего устройства. История феодализма шла разными путями в разных государствах, и во всех них она оказала разное влияние на национальные институты и историю. Это станет очевидно, как только завершится формирование современных наций.
Понятно, что такая система была бы серьезным препятствием для установления сильного и сплоченного государства. Еще лучше мы понимаем, что законные и социальные привилегии, тень некогда господствовавшего феодализма, которым государство разрешило остаться и которые оно вынуждено было терпеть, обеспечили ему всеобщую народную ненависть и осуждение. Но эти факты не должны заслонять для нас великую миссию, которая выпала на долю феодализма в общем развитии цивилизации. Вышеизложенное по меньшей мере должно было в общих чертах показать, что это была за миссия. Феодальный замок, разносимый разгневанной толпой мятежных крестьян как приют тиранических привилегий, изначально возводился добровольным и старательным трудом их предков как единственное убежище от худшего зла, чем притеснения сеньора.
Выше мы видели, какая большая опасность угрожала установленному Римом на Западе политическому единству вследствие нашествий германцев, как они стремились разделить Западную империю на отдельные независимые части и как влияние церкви и идеи Рима помогли сохранить осознание целого, к которому все они принадлежали. Но эти факторы, сколь бы сильно они ни поддерживали идеал союза государств, вряд ли могли иметь большое значение в рамках отдельных государств. Тем не менее и там действовали те же причины распада. Между ними было так мало общих связей, что жителям разных уголков Галлии было трудно сохранить реальное чувство национального единства, не менее трудно, чем осознать какие-то общие связи с жителями Италии. По мере того как центральные правительства разных государств все больше гибли под трудностями своего положения и все более теряли способность осуществлять какой-либо фактический контроль в отдалении от королевского двора, все больше и реальнее становилась угроза распада государства на отдельные части, не связанные узами общей верности, а также того, что передовая политическая организация, которой достигла цивилизация, снова распадется на исходные составляющие, из которых она была создана, — что Галлия, например, вернется к состоянию, из которого ее спасли римляне. От этой опасности Европу избавила феодальная система.
