Изначально очень свободная конфедерация — есть сомнения, что они даже были конфедерацией, — малых племен или родов в средней и нижней долине Рейна, частью состоявших в союзе с Римом и находившихся на римской территории, франки вряд ли даже мельком привлекали взгляд государственного деятеля или историка во времена движений великих племен восточных германцев. Лишь в конце V века по-настоящему начинается их восхождение, а затем, как часто бывает в подобных случаях, гений одного человека, великого вождя, созидает нацию. Выйдя из безвестности, почти не освещенный массой мифов, которые были сложены о нем впоследствии, глава одной из небольших родственных групп, на которые были разделены франки, «король графства», Хлодвиг, или Кловис, первый Людовик Великий, становится одним из великих вершителей, которые придают новое направление течению истории. Основные черты его характера и деяний определяются достаточно точно, несмотря на то что его образ, естественно, приукрашен легендами. Как многие другие подобные люди, он без каких-либо угрызений совести, не останавливаясь ни перед чем ради достижения цели, чередой предательств и убийств осуществил консолидацию всего франкского народа под своим личным правлением. Но еще до начала этого процесса он приступил к быстрому расширению занимаемых франками земель. Сиагрий, сын бывшего римского правителя, собрал под своим командованием остатки римских сил к северу от Луары и правил на значительной территории, которая в общей неразберихе не досталась никому другому и номинально подчинялась императору, а фактически была небольшим независимым королевством. Его войско Хлодвиг разбил в первом же крупном сражении, в 486 году, и установил там владычество франков.
С занимаемой франками территорией и теми землями, которые постепенно прибавились к ней в результате этой победы, Хлодвиг завладел большей частью Северо-Восточной Галлии. К югу от него лежали два германских королевства — бургундов и вестготов. С набранными на севере силами он обратился против них. Сначала атаковал бургундов, и хотя их королевство не вошло в состав Франкского государства при жизни Хлодвига, оно выплачивало ему дань и вынужденно способствовало дальнейшему расширению его власти. Несколько лет спустя были побеждены вестготы и удалились в Испанию, оставив земли к югу от Луары Хлодвигу, за исключением небольшой части на юго-востоке, отказаться от которой Хлодвига заставил Теодорих, король остготов в Италии, более могущественный его современник.
Таким образом, Хлодвиг подчинил себе почти всю Римскую Галлию, причем с войском франков, изначально совсем небольшим, пожалуй не больше трех тысяч человек, и хотя впоследствии оно увеличилось, все же никогда не было огромным. Конечно, подавляющее большинство населения провинций составляли романизированные жители, особенно южнее Луары. Может показаться, что тевтонские институты, представленные столь малой долей населения, неизбежно должны были исчезнуть под таким напором. Однако так было франкам предначертано судьбой — неосознанно и в силу обстоятельств проделать ради будущего ту работу, которую считал необходимой Теодорих, обладая более ясным видением — объединить Германию и Рим в общее целое. Но для этого было жизненно важно, чтобы тевтонский аспект нового королевства был достаточно силен, чтобы пережить опасность романизации, которой подвергался.
Это было обеспечено благодаря двум очень важным моментам, в которых франкское завоевание отличалось от завоеваний, совершенных любым другим германским народом. Во-первых, их завоевание не было миграцией. Вместо того чтобы, как остальные, полностью отрезать себя от родины и поселиться среди гораздо более многочисленного римского населения, лишь редко и скудно усиливаясь новой германской кровью, они надолго сохранили свою изначальную германскую землю и части Северо-Восточной Галлии, где римские жители практически исчезли или их число сильно сократилось. Они просто распространялись из своих исконных земель, сохраняя их как постоянный источник новой германской жизни, тевтонский довесок к оккупированным римским провинциям.
Во-вторых, не менее важно было и то, что они, завоевывая римские земли, шаг за шагом расширялись и в противоположном направлении, в Германию, и принимали к себе народы, которые не подвергались постоянному римскому влиянию. Эти германские завоевания Хлодвиг начал с включения алеманнов и восточных франков, и их еще более расширили его преемники. Чисто — или почти чисто — римские земли Запада уравновешивались в их влиянии на новое государство чисто германскими землями Востока.
Эти факторы сыграли важную роль во многих отношениях. Для возникновения цивилизации будущего не просто было необходимо сохранить как германские, так и римские элементы и объединить их таким образом, чтобы они слились на равных условиях в новом целом, но также, если новая постоянная цивилизация должна была встать на фундаменте Франкского королевства, для нее было абсолютно необходимо, чтобы вторжения прекратились. Если всякая новая попытка возродить порядок и постоянное правительство оказывалась под угрозой нового вторжения и нового воцарения хаоса, то невозможно было предпринять какие-либо шаги в будущее. Эту опасность можно было устранить только привлечением Германии — источника вторжений — к новой общей жизни, которая формировалась в то время, и созданием политической и военной мощи, достаточно сильной, чтобы обеспечить безопасность от внешнего нападения.
Охват Германии не завершился до дней Карла Великого, но уже задолго до этого был достаточно полным, чтобы защитить Франкское государство от такого нападения, благодаря которому оно само свергло королевства бургундов и алеманнов. Он также очень рано набрал достаточную силу, чтобы не бояться опасности, перед которой пали вандалы и остготы, и на поле Тура смог отразить новых мусульманских захватчиков, уничтоживших Вестготское государство. Именно эта великая политическая и военная мощь, созданная франками, дала им возможность выполнить труд, который не удалось совершить ни одному другому германскому племени. Собственно потому, что они держали постоянно открытыми источники тевтонской жизни и силы, они могли использовать возможности для достижения великих результатов.
Хлодвиг, кроме того, предпринял и третий важный шаг в этом процессе объединения. При нем один институт, созданный в Древнем мире еще до появления в нем германцев, продолжил энергичную жизнь, обладая широким влиянием, более того, сила его постепенно возрастала на протяжении всех перемен этого периода хаоса. В будущем ему суждено было стать еще большей силой и оказывать влияние еще более широкое и долгое, чем влияние франков. Кроме того, это был один из важнейших каналов, по которым древняя цивилизация перетекла в новую. Это была римская церковь. Ей суждено было стать великой духовной силой наступающей эпохи. Поэтому самым важным вопросом был тот, должны ли франки, которым, со своей стороны, суждено было превратиться в великую политическую силу будущего, действовать в союзе с этой другой силой или быть в оппозиции к ней?
Другие германцы, вошедшие в империю, за исключением саксов, были христианами, но обращенными в ту ветвь христианства, которая известна нам под названием арианства. Это было вероучение, подобное тому, что теперь называется унитарианским, оно возникло на Востоке в начале IV века и оставалось причиной богословских разногласий в течение двух или трех сотен лет. Независимо от любых личных убеждений по этому теологическому вопросу, есть то, что осуждает западное арианство в глазах истории и делает его участь заслуженной, а именно, что во времена отчаянной необходимости хоть как-то объединить и удержать разбитые осколки империи, когда хаос представлял наибольшую угрозу, оно выступало за разделение и местную независимость. Оно не обеспечивало прочных уз религиозного единства, как это удалось католичеству, чтобы сменить им разрушавшееся политическое единство. Бургунды и вестготы, вандалы, остготы и лангобарды не имели единой религиозной организации и не признавали главенства епископа Рима. Они все же терпимо относились к католичеству своих римских подданных и не разрывали связей с римской церковью, но такой итог, несомненно, последовал бы, если бы они превратились в мощные постоянные государства с арианством в качестве религии. Продолжающаяся жизнь этих народов означала бы не только политический, но и религиозный распад Европы. Единство будущего в христианском содружестве народов стояло на кону и зависело от победы римской церкви и Франкской империи.
