– Ладно. Слезай оттуда.
Кейси глянул вниз. Ветка, на которой он висел, находилась слишком низко от земли, чтобы серьёзно зашибиться, упав, но достаточно высоко, чтобы сделать встречу с землёй как минимум… неприятной. Лутай принялся нетерпеливо постукивать ногой о землю. Кейси дёрнулся всем телом, начал раскачиваться, чтобы ухватиться за сук руками и тогда уже освободить ноги, но у него ничего не вышло.
– Слезай оттуда! – крикнул Лутай, раздражённый его нерасторопностью.
– Не могу, – сообщил ему Кейси.
Лутай вздохнул так тяжело, словно черноволосый мальчишка был главной проблемой в его жизни, а потом сказал:
– Падай. Я тебя поймаю.
Кейси нервно глянул на него.
– А…
– Говорю тебе, падай!
Пискнув, Кейси разжал уставшие, онемелые ноги и полетел вниз. Он ожидал уже удара о землю, когда чужие руки подхватили его и удержали, не давая упасть.
– Живой? – с улыбкой спросил Лутай.
Кейси кивнул. Сердце гулко колотилось о рёбра и, когда Лутай поставил его на землю, он почувствовал, как дрожат коленки. Неверными шагами он пошел к своей футболке, каждый волос на теле стоял дыбом – то ли от испуга, то ли из-за того, что ветер обдувал мокрую от пота кожу, заставляя покрываться мурашками.
Лутай окликнул его, и Кейси обернулся. Подмастерье стоял, по привычке скрестив на груди руки.
– Ты должен начать доверять мне.
– Что?
– Ты мне не доверяешь, – сказал Лутай. – Нам всем. Только, Кейси… Мы – твоя стая. Если ты нам не доверяешь, то не выживешь, потому что останешься один. Понимаешь?
Кейси молча смотрел на него, не зная, как реагировать.
– Видишь, я тебя поймал, – продолжил он. – Я поймал, хотя ты мне не поверил. Ты думал, я пошутил? Думал, я уроню тебя, позволю упасть?
– Н-нет…
– Врёшь, – очень спокойно возразил старший. – Я тебе вот что скажу: если я что-то пообещал, то слово сдержу, ясно? И не только я, остальные такие же. Даже Джек.
– Джек?
– Да. У нас пустыми обещаниями не бросаются. Понял?
– Понял.
Подмастерье кивнул и положил руку ему на плечо.
– Пошли домой. Хватит на сегодня.
Глава XVII. Злость
– О, глянь-ка, – ухмыльнулся Кён. – Доброе утро, лежебока!
Дверь медленно отворилась и на порог вышел, щуря глаза, мальчишка, растрёпанный после сна. Лутай придержал занесённый над доской молоток.
– Эй! Не понял, ты что, дрых всё это время?
Кейси кивнул и потёр помятое лицо.
– Прости.
– Мне твоё "прости" и даром не надо. – Лутай покачал головой и снова взялся забивать гвозди. – Это тебе нужно, ясно, нет?
Стук!
– Все эти занятия, тренировки и прочая галиматья.
Стук!
– Ты должен быть в этом заинтересован, а не я.
Стук!
– Вон Гас – гвозди голыми пальцами из доски выдёргивает, а бегает перед работой каждое утро.
Стук!
– А тебе это, думаешь, не надо? Думаешь, ты и без этого станешь великим, бес тебя забери, бойцом? Пропускаешь пробежки, руки бинтовать так и не научился, стойка расхлябанная, бьёшь, как баба!
Распалённый собственными словами, он снова прервал работу, с раздражением глядя на мальчишку:
– Мрак дери, ты хочешь сдохнуть в первый же день на Арене, или что?
Кейси молчал, и Лутай сощурился:
– Ну, что язык проглотил?
– Не хочу, – пробормотал Кейси. – Я понял, Лутай. Я пошёл… Побегаю…
Он ушёл за дом, шаркая задниками кроссовок. Развязанные шнурки волочились по траве. Проводив его взглядом, Лутай глухо вздохнул. С каждым днём он лишь укреплялся во мнении, что зимы мальчишке не пережить. Старый Блай сжирал куда более крепких людей, чуть не перемолол его самого – а такого, как Кейси, он проглотит и даже не заметит.
Кён ткнул его кулаком в плечо.
– Ты что расстраиваешься? Подумаешь, проспал.
– Да если б дело было только в этом…
– Подрастёт – вымастится, – заверил Кён. – Он дурачок ещё молодой.
Не сумев удержаться, Лутай усмехнулся:
– Сам-то недалеко от него ушёл, так что не умничал бы.
Кён закатил глаза, изображая обиду.
– Я умудрён годами, – заявил он и поправил на носу невидимые очки.
– Ага, семнадцать – это та-а-ак много.
– Восемнадцать, чтоб ты знал.
Лутай хмыкнул, примериваясь к очередному гвоздю:
– Велика разница.
Он замахнулся молотком, и в этот момент Кён ткнул его пальцем в бок. Взвыв, Лутай отдёрнул руку от доски и сунул в рот ушибленный палец. Кён покатывался от хохота под его злым взглядом:
– Я нечаянно, правда! Прости-прости!
Взмыленный и раскрасневшийся мальчишка остановился рядом через час, утирая мокрый лоб.
– И чего ждёшь? – спросил Лутай, не дав ему раскрыть рта.
– Ну как чего… Тебя.
– Я занят. Ослеп?
Кейси легонько поддал ногой доски, сваленные кучей рядом с порогом, и спросил с любопытством:
– А чего делаете?
– Сени, – пояснил Кён, перехватив мрачный взгляд Лутая. – Скоро холода, ещё немного – и снег ляжет.
Кейси глуповато улыбался, оглядывая состайников и наполовину собранный короб сеней.
– Чего пялишься? – не выдержал в конце концов Лутай.
– Да вот думаю… Вы ж не первый год тут живёте, так?
– Ну? – поторопил Лутай.
– Ну и… Чего только сейчас додумались?
Лутай зажмурился, уговаривая себя не заорать на обнаглевшего мальчишку, который явно возомнил себя самым умным.
– Они и раньше были. Их Джек разворотил в начале весны, – пояснил Кён как ни в чём не бывало. – Лутаю, понимаешь, лень было их чинить.
– Ясно… А с кем же я буду заниматься? – снова спросил Кейси. – Ты сам говорил, что одному мне нельзя.
– Как с кем? С мастером, конечно.
– А… Лут, может, всё-таки ты со мной пойдёшь? – тихо произнёс Кейси. – Пожалуйста.
– Нет, – отрезал Лутай. – А теперь брысь отсюда.
То и дело оглядываясь, Кейси ушёл.
– Здорово он Джека боится, – пробормотал Кён.
Лутай сделал вид, что не услышал его слов. Думать о мальчишке и его сопливых детских неурядицах не хотелось, не хотелось думать о Джеке, которого неудержимо тянуло к бутылке, как других тянет к любовнице, не хотелось думать о надоевшей стае с её вечными проблемами – нет денег, нет еды, мало дров, зима близка, и кто знает, чья скоро очередь умирать на Арене? Зачем думать обо всём этом сейчас, в это утро, когда осень ещё только начала красить листья, а лес переливается от птичьих голосов?
