Я сорвался.
Клятвы. Отвращение. Ненависть. Все это разом потеряло всякую значимость. Я презирал Князеву, а себя презирал еще больше. А потом стало по барабану, алкоголь отключил мозг.
Я бросился к ней, уже не сдерживался.
Ее запах. Ее вкус.
Это никогда не отпустит.
– Дерьмо, – добавляю пару ругательств покрепче.
Я возвращаюсь в кабинет и приказываю всем выметаться. Дело не в том, что яйца ноют. Я бы нашел чем оттрахать. Пальцы-то целы. Я бы и кулак мог вогнать без проблем, всю руку по локоть. Но настрой пропал.
Я никого не желаю видеть.
Достаю бутылку, пью прямо из горла.
Я делаю паузу, смотрю на темную жидкость. Мне повсюду чудятся ее глаза. Карие, почти черные. Как они блестят, как сверкают, когда она изнывает от похоти. А как она стонет, как течет, как бьется и содрогается подо мной.
Я бью кулаком по столу. Сильно. И по поверхности ползут трещины.
Я хочу ее. Снова. Опять. Всегда. Я хочу пропитать ее от и до. Хочу пропитаться ею. Хочу слить нас в одно целое.
Хочу до боли.
Парадокс.
Я жажду обладать ею. И жажду уничтожить, стереть, чтоб и следа не осталось, чтоб она была только моя и ничья больше. Чтоб никому не досталась, даже червям в собственной могиле.
Я бы сам ее сожрал. Или сжег. Развеял бы по ветру.
– Тварь!
Я разбиваю бутылку, но это едва ли утоляет голод зверя внутри меня. Я разношу в щепки весь кабинет. Бью и крушу все на своем пути, не жалею кулаки.
Я задыхаюсь.
Ничто не помогает. И не поможет. Никогда.
Для меня существует лишь одно болеутоляющее. Она. И она же мой смертоносный яд. Отрава, что влилась в жилы, растравляя нутро.
Я опускаюсь на колени, склоняю голову.
Наш короткий выходной создал иллюзию нормальной жизни. Я знал, так станет хуже. Я понимал, оценивал все риски. Но меня было не остановить.
Тогда я не мог надышаться ею. А теперь не могу дышать вообще.
Из головы не выходят идиотские картины.
Вот мы гуляем в парке, вот дурачимся, вот она ест сладкую вату, а вот я облизываю ее липкие пальцы. Вот мы завтракаем вместе, вот отправляемся на побережье, плаваем и загораем. Вот занимаемся сексом. Нежно, долго. Вот я раздвигаю ее бедра, трусь щекой о живот и медленно опускаюсь ниже, прижимаюсь губами туда, где она уже мокрая для меня.
Реальное переплетается с фантазией. Я представляю вещи, которые хотел бы с ней сделать. Не только трах.
Я бы отвез ее куда-нибудь в горы, чтобы забраться повыше и встречать рассвет. Почему? Потому что красиво, ярко. Я на фотографиях видел.
Я бы наряжал ее как куклу. Покупал ей всякое модное тряпье, побрякушки. Я бы ей все, что закажет, достал.
Я бы ей душу отдал. Всю, которая внутри осталась. Я бы с ней одинаковым воздухом дышал, след в след ступал, тенью накрывал. Я бы любого за нее растерзал. Я бы много чего ради нее сотворил.
Но этого не будет никогда.
– – -
Я нахожу Князеву в притоне. Пара звонков, несколько коротких фраз. Отправляюсь по нужному адресу, расталкиваю обдолбанных торчков, опускаюсь в подвал.
Здесь мигает свет и клубится дым. Накурено до тошноты.
Я проверяю комнату за комнатой, пока не нахожу ту единственную, которая нужна.
– Сука, – шипение вырывается автоматом.
Князева валяется на диване. Голова запрокинута назад, позвоночник изогнут. Она не двигается.
Я перевожу взгляд ниже.
Шприц.
Гребаный, мать его, шприц.
Я подхожу ближе, проверяю пульс. Мои пальцы на ее горле, и приходится очень сильно сдерживаться, чтобы не придушить эту дрянь.
Убью. Закопаю. Живьем.
Если только она сама не сдохнет от передоза. Сколько себе вколола? Неизвестно. И не боится же. Даже после тех флешбэков.
Я подхватываю ее, перебрасываю через плечо и несу к выходу.
Какой-то хмырь попадается под горячую руку. Я хватаю его за шею и впечатываю мордой в стену. Нечего под ногами путаться.
Достаю мобильный, звоню.
– Ко мне. Быстро.
Я сбрасываю вызов прежде, чем собеседник успевает дать ответ.
Князева постанывает, слегка извивается.
Я швыряю ее на заднее сиденье, грубо заталкиваю в салон, пристегиваю ремнем, но она все равно заваливается на бок.
Может упаковать в багажник? Для надежности.
Еще раз щупаю пульс. Совсем слабый.
Гадина. Пусть только попробует сдохнуть. Я ей не разрешал. Я за ней в ад отправлюсь, если потребуется. Я ее никогда не отпущу.
Усаживаюсь за руль, выжимаю из двигателя максимум.
– Что ты натворил? – спрашивает Денис.
Он ждет у порога. Видно сегодня у него рабочий день, поэтому примчался в момент. Его больница расположена в центре города, совсем рядом.
Я ничего не говорю, заношу Князеву в квартиру, бросаю на кровать. Опять надавливаю пальцами на горло, склоняюсь над ней, слушаю дыхание. Я не знаю зачем это делаю.
Нет, я знаю. Только думать не хочу. Не хочу признавать.
– Она под кайфом. Укололась. Я видел шприц, – сухо озвучиваю факты.
Денис подходит ближе, осматривает ее.
– Чем именно укололась?
– Подозреваю героин.
– Когда?
– Около часа назад.
– Как ты позволил…
– Слушай, я не в настроении, – обрываю. – Сделай что-нибудь.
– Что?
– Не знаю. Ты же доктор. Чего вытаращился? Приведи в чувство, вколи лекарство, капельницу поставь. Как обычно поступают в таких случаях?
– Ее нужно отвезти в клинику.
– Нет.
– Макс…
– Нет, это даже не обсуждается.
– Почему?
– Ты врач, вот и лечи.
– Нужен специалист. Я хирург, а не…
– Тогда приведи другого врача.
– Макс, ты должен отправить ее в реабилитационный центр.
– Исключено.
– Насколько я понимаю, она была наркоманкой, потом завязала, теперь опять сорвалась. Я так же думаю, без тебя здесь не обошлось, – делает паузу. – Слушай, это не игрушки. У нее начнется ломка. Необходим специальный уход, медикаменты.
– Хр…нь собачья.
– А что ты предлагаешь?
– Она останется здесь.
