– Будешь опекать ее до конца дней?
– Пожалуйста, не надо. Пока мы говорим, она…
– Она не делает ничего такого, чего не делала раньше.
– Знаешь, сколько таких девчонок? В еще худшем положении? А мальчишек? Знаешь, что с ними делают? Во что они вырастают? Если вырастают.
– Нет, я…
– Тебе именно эту жалко? Остальных почему не пожалеешь? Давай уж и наркоманов пожалей. Сколько народа сторчалось на товаре твоего папочки? Скольких перерезал твой братец?
– Останови это. Пожалуйста.
– Я расскажу тебе много занятных историй. Как одна пара торчков запекла собственного малыша в духовке. Или как другая чокнутая мамаша вколола героин своему сыну, просто чтобы не плакал.
Чертков заталкивает меня в какую-то комнату. Тут нет ничего, никакого намека на мебель. Только голые серые стены и окровавленный матрас на полу.
Я вздрагиваю.
– Осуждаешь, – он запирает дверь.
Я отступаю назад.
– Я такой плохой, торгую живым товаром. Как заслужить твое прощение, принцесса? Выкупить всех баб обратно? Извиниться перед ними на коленях?
– Пожалуйста, просто помоги этой девочки.
Я собой не управляю, сползаю на колени.
– Я сделаю все, что захочешь, – заламываю руки.
– Это мы уже проходили. Ты и так сделаешь все.
– Забирай ресторан, забирай отель.
– Ладно – ресторан, но ты действительно готова отдать собственный отель? Ты серьезно? Откуда такая блажь? Что в этой девке особенного?
Я не хочу рыдать, не выжимаю истерику намеренно. Мои глаза непроизвольно наполняются слезами.
– Прошу, пока не поздно.
– Что еще предложишь?
– Все.
– Раздевайся и умоляй.
Пелена застилает сознание.
Я сбрасываю одежду, стягиваю платье через голову.
– Белье тоже снимай.
Я остаюсь абсолютно голой.
Я говорю все, что он хочет услышать. Мне плевать. Я готова сказать любую пошлость, лишь бы он помог.
А время неумолимо движется вперед. Часы тикают в моих висках.
– Пожалуйста, пожалуйста, – я обнимаю его за ноги и дрожу.
– Удивительно, – он поглаживает мою макушку и опускается на колени рядом. – Столько чувства. Уверен, ты бы за родную семью так не просила. А как сладко будет тебя сейчас трахнуть.
Его пальцы проникают в мое лоно, вынуждая содрогнуться и застыть.
– Хоть ты и сухая.
– Прошу.
– Тебе нравится быть моей сексуальной рабыней?
– Да.
– Хочешь снова встречать меня голой? Хочешь, чтобы я разрешил тебе отсосать?
– Да…
Его пальцы медленно двигаются внутри.
– Хочешь мой член?
Я всхлипываю и сжимаюсь.
– Да, да. Пожалуйста, что угодно. Помоги ей.
– Я уже помог. Тот парень – мой человек. Он мне и сообщил о том, что происходит. Кое-кому насрать на мои указания, пытаются продавить свой порядок, опять поставить на поток продажу детей. Не переживай, твоя девчонка в полной безопасности.
Я пораженно взираю в глаза Черткова.
– Как?
– У меня тоже есть принципы. Взрослых не жалко, но вот детей… считай это моей слабостью. Только я не могу стать ангелом для всех и безнаказанно творить добро. Поэтому иногда приходится идти на хитрость.
– Он ничего ей не сделает?
– Он организует ей приют подальше отсюда.
Боюсь выдохнуть, спугнуть это мгновение.
– Зря ты унижалась, – насмешливо заключает Чертков.
Его пальцы покидают лоно, скользят вдоль моего позвоночника, оставляют влажный след.
– Я не трахну тебя. Пока что. Я подожду, когда ты добровольно опустишься передо мной на колени. Я подожду, чтобы ты начала умолять по-настоящему.
– Никогда! – восклицаю запальчиво. – Этого не будет никогда.
– Да? Я тоже думал, что никогда не увижу такую истерику в твоем исполнении. Екатерина Олеговна Князева умоляет спасти никому неизвестную соплячку.
– Мне стало жаль ее.
– Жаль? – хохочет, а потом одаривает ледяным взглядом. – Нет, здесь скрывается гораздо больше.
И я понимаю, что сама вручила ему козырь против себя. Указала на уязвимое место, выдала себя с поличным.
– Я намерен понять, что именно скрывается за этой вспышкой внезапного сострадания.
– Думаешь, обычно мне плевать на людей?
– Я уверен, что плевать.
– Она совсем ребенок, ты сам сказал…
– Но ты – не я.
– По-твоему, я исчадие ада? Равнодушная тварь, которую не трогают чужие страдания?
– Одевайся, – игнорирует вопрос.
И это уже является достаточным ответом.
Глава 12
Пользуясь полученной свободой, я решила первым делом навестить отца в тюрьме. Мы не виделись уже очень долго, и я не совсем представляла, как сумею объяснить ему такое продолжительное отсутствие, что вообще скажу. Вдруг до него дошли слухи о Черткове? Точнее о моих с ним странных отношениях.
Тюрьма только кажется закрытым пространством, местом, изолированным от всего мира. На самом деле, у некоторых заключенных гораздо больше свобод здесь чем у подавляющего большинства остальных людей. А сплетни легко проникают сюда. Никакая стена не станет тому преградой.
Когда отец все поймет? Только вопрос времени. Но я бы хотела оттянуть момент истины настолько, насколько это возможно.
– Здравствуй, папа, – говорю я, усаживаясь напротив.
Мы общаемся в отдельной комнате. Охранник вышел и находится за дверью.
– Почему ты поменяла адвоката? Где Скворцов?
Отец сразу переходит к делу, не разменивается на приветствия.
Внешне он серьезно сдал. Похудел, постарел. Лицо заметно осунулось, появилось больше седины, морщины обозначились куда четче.
Но у него по-прежнему крепкая, звериная хватка. Он не собирается давать слабину.
– Я решила, что так будет лучше, – отвечаю спокойно, стараюсь не показать волнение, которое колотит меня изнутри.
– Я хочу услышать настоящую причину.
– Скворцов не настолько эффективен. Он допустил несколько серьезных ошибок. Его защита недостаточно сильна, он не умеет выстраивать…
– Ты отлично лжешь. Вся в меня. Но я жду правду.
– Это и есть правда.
