– Нет… нет.
Я не хочу плакать, но слезы сами наворачиваются на глаза. Кажется, меня уже раздирают на части.
– Успокойся, принцесса.
Он продолжает методично обрабатывать и разминать мой анус. Так словно это обычное, совершенно нормальное действие.
А меня трясет в немой истерике.
– Нет, нет, нет.
Я повторяю это короткое слово снова и снова, однако не могу сопротивляться. Я как парализованная, намертво прибита к ледяному кафельному полу.
– Я не буду спешить. Я растяну наслаждение. Я растрахаю твою попку медленно. Очень медленно.
Чертков немного отступает, дает передышку. Вдруг прижимается сзади, накрывает мое тело своим. Раскаленный член дразнит и упирается в лоно, но не проникает, скользит по клитору. Горячие, чуть шершавые пальцы сжимают мои соски, отправляя огненные импульсы по всему телу.
– Я отниму ту единственную девственность, которая у тебя осталась.
Он трется о меня, заставляя кончить, плавно подводит к оргазму, а когда я начинаю сотрясаться от сладостных спазмов, крупная головка члена перемещается выше. Я успеваю только вскрикнуть.
– Твоя задница давно нарывалась.
Чертков раздвигает мои ягодицы, безжалостно таранит анус. Проникает без лишней спешки. Медленно и уверенно, завоевывает территорию миллиметр за миллиметром.
Я отказываюсь верить, что это действительно происходит.
Я надеюсь, он не сумеет, не поместится, не возьмет меня настолько извращенным образом.
Но он берет все, что пожелает. И так, как пожелает. Ему плевать на запреты.
– Только импотент не захочет отодрать твой зад, – хрипло произносит Чертков, и я едва могу разобрать его речь.
Звучит как рычание.
– Тугая. Тесная.
Он урчит, проникая в меня до упора.
– Я только вошел, а яйца уже готовы взорваться и накачать тебя спермой.
Он наваливается сверху всем своим весом. Кажется, сейчас сломает мой позвоночник или просто раздавит.
Его тяжелое дыхание оглушает.
– Какая же ты… принцесса.
Я превращаюсь в сгусток лихорадочной дрожи.
Это ни на что не похоже.
Огромное. Раскаленное. Чужеродное. Пульсирует внутри, повторяя мой пульс. Удар за ударом. Не движется, но живет. Овладевает всем телом. Резко, сразу.
Я не могу ничего произнести.
Я едва дышу.
Мои глаза округляются, а губы немеют. Меня прошибает испарина. Кожа становится гусиной, покрывается ледяной коркой.
Я скребу кафель. Ногтями. Напрасно пытаюсь выбраться из-под зверя, жестоко терзающего меня.
– Т-с-с. Тихо.
Чертков толкается вперед, и зад обжигает такая боль, что играть в мужество больше не удастся.
Я кричу, дергаюсь.
– Ну давай, выделывайся, – его забавляет моя наивная борьба. – Это усиливает мои ощущения. Дополнительная вибрация.
Он совершает еще несколько неторопливых фрикций, растягивает меня, расплющивает на кухонном полу.
– Ты приготовила вкуснейший ужин.
Он почти покидает мое тело, вызывая мнимое облегчение, а потом снова заполняет до предела, буквально раздирает надвое.
– Твои кавалеры не подозревают, как хорошо ты умеешь обслуживать. По высшему разряду, как в настоящем борделе.
Он двигается в размеренном ритме, размашистыми толчками.
Я захлебываюсь криками, глотаю непрошенные слезы, бьюсь под мускулистым телом без надежды выбраться.
Это тюрьма.
Тюрьма, в которую я сама себя заключила.
Я за решеткой. Преступница получает заслуженное наказание. Справедливость торжествует.
– Ты… ты просто слабак! – меня прорывает. – Ты насильник. Мразь.
– Точно, – он смеется. – А кто ты, если кончаешь сейчас?
– Я не…
Его горячие, чуть шершавые пальцы касаются клитора.
– Кончи, – шепчет на ухо, обдает жарким дыханием. – Кончи для меня.
Он опять доводит до грани, до самого пика.
– Ты и анал распробуешь, тоже начнешь кончать. Ты будешь есть у меня с рук и умолять, чтоб я тебя оттрахал. Ты будешь сама проситься на член.
Он продолжает двигаться внутри и ласкать меня. Продолжает шептать гадости, унижать, втаптывать в грязь.
А потом ритм становится неистовым, член бьется во мне точно бешеный, набирает сумасшедший, животный темп. Замирает на миг и вновь вколачивается в задницу размашистыми движениями.
Пальцы сминают клитор, заставляя завопить. И горячее семя наполняет мои внутренности, разливается внутри будто кипящая лава.
– Ненавижу, – выдыхаю как молитву.
– Знаю. И от этого трахать тебя еще приятнее. Слаще.
Чертков поднимается и уходит.
Я еще долго не могу заставить себя подняться. Даже на бок не могу повернуться, не могу свернуться калачиком и зарыдать. Не могу плакать. Не могу.
Я сильная. Слишком сильная. Я не должна, не имею права.
– Что ты как размазня?
Его голос вырывает из оцепенения.
– Так и будешь тут валяться?
Он подходит ближе.
– Я ожидал большего. Или это новая роль? Невинная жертва.
Как же хочется набить ему морду. Но я трезво оцениваю собственные силы. Он способен без труда забить меня насмерть.
– Шагай в душ.
– Зачем?
– За тем, что мы не закончили ужин.
Чертков обхватывает меня за плечи, встряхивает и поднимает рывком.
– Ты пойдешь в ванную комнату и приведешь себя в порядок, наденешь тот комплект, в котором я хотел тебя видеть, и тогда мы поужинаем.
Я смотрю в его глаза и не решаюсь спорить.
Я понимаю, что все-таки очень хочу выжить.
Глава 7
Она выходит к ужину так, как я приказал. В черном. Будто в саване. Практически голая. Но покорности в ней не чувствуется. Она смотрит мне в глаза. Нагло, с вызовом, совсем не смущается и не тушуется. Плечи расправлены, спина прямая, ровная как струна. А чего стоит эта высоко поднятая голова, упрямый подбородок вздернутый вверх.
Тонкая кружевная полоска обвивает ее горло будто ошейник. Но она двигается и ведет себя так, словно ошейник на мне и поводок у нее в руках.
Кружева образуют два соблазнительных круга вокруг ее груди, подчеркивают белизну кожи.
Дьявол раздери, какая же у нее грудь. Высокая, полная, упругая. Идеальная. Я уверен, здесь обошлось без скальпеля пластического хирурга. Все натурально.
