– Будешь следующим? – спрашивает все тот же голос.
Нежно. Мягко. Шепотом.
Я открываю рот. Но закричать не могу. Крик забивается глубоко в груди. Или я просто сорвал голос?
Боль пожирает внутренности. Холод.
Я почти ничего не чувствую.
Открываю глаза. Подаюсь вперед. Резко.
Я смотрю на сомкнутые ладони.
Жемчуг.
Пять крупных жемчужин. Для пяти моих друзей. Ждут своего часа. И дождутся. Я не сомневаюсь. Ни на миг.
Только нужно вспомнить. И добраться до них.
Память. Такая забавная штука. Вроде бы помнишь все. До мелочей. И в то же время ничего. Пустота. Не за что ухватиться.
Я помню все, что они делали. Я видел. Пока мне не надели на голову мешок, пока не врезали в челюсть. Я мог наблюдать. Очень долго. Невыносимо долго. Дольше чем может выдержать человек.
Я слышал. Их голоса. Их смех.
Я умер. Там. И там же я воскрес. Родился заново. Монстром.
Я выкован из крови и насилия. Отмечен огнем. Каленым железом. Как клеймом. И я мечтаю только об одном: найти своего создателя. Того, кто сотворил со мной все это. Я хочу отблагодарить его. Как полагается.
Я воспитанный человек. Я знаю хорошие манеры. Теоретически. Я не стану убивать его так сразу. Я устрою ему экскурсию в свой персональный ад. Покажу все уютные уголки. Развлеку. На свой манер.
Осталось до него добраться.
Если бы не маска. Все они были в масках. Трудно найти человека без лица.
Трудно. Но возможно.
Я до них доберусь. Знаю. Это вопрос времени. Однажды пальцы сомкнуться вокруг их горла. А пока я перекатываю между пальцами проклятые жемчужины. Давно не белоснежные. Окровавленные. Покрытые прозрачной пленкой.
Я никогда не пытался очистить их, смыть следы преступления. Я хотел сохранить их так. В первозданном состоянии. Оставить нетронутыми.
Ведь это и правда все, что у меня есть от прошлой жизни. Пять крупных жемчужин. Кровь въелась в них кислотой.
– Какого хрена несет этот дебил?! – мэр пытается вломиться в мой кабинет, но дверь заперта. – Эй, открывай! Что это значит? Я что не могу теперь тут девку снять?
Бросаю жемчуг в карман пиджака, закрываю пустую коробку в сейфе.
– Открывай! – вопли и стук продолжаются.
Поворачиваю замок, мэр врывается внутрь. Раскрасневшийся, разъяренный. Он плохо себя контролирует. Я тоже не в духе. Не лучшее сочетание.
– Что сказал твой утырок? – брызжет слюной. – Я не могу снять тут бабу на ночь? Какого черта?
– Проваливай, – отвечаю я.
– Что? – округляет глаза. – Ты кому это сказал?
– Вон отсюда.
– Ну, ты совсем попутал…
Задыхается от возмущения, но под моим взглядом не решается снова открыть свой рот. И все-таки через пару секунд его прорывает.
– Я здесь хозяин. Я. Понял? Я и Николай. А ты никто. Щенок. Пустое место. Звать тебя никак. Усек? Ты не имеешь права мне ничего запрещать. Нигде. Никогда. Твое дело простое: разгребать мое дерьмо.
– Вон, – роняю холодно.
Он даже пятится. Отступает назад.
– Что?! Ты оглох?
– Вон, – надвигаюсь на него.
– Я хочу девку. И я ее получу. Что значит, я не могу, что…
– Еще слово – и ты не просто не захочешь. Ты не сможешь.
Я улыбаюсь. У него сдают нервы. Почему-то людям совсем не нравится моя улыбка.
– Ты пожалеешь, – мэр качает головой. – Пожалеешь.
Сколько раз я слышал эти слова. Но никогда ни о чем не сожалел. Чему быть, того не миновать.
Выставляю его за дверь. Без лишних церемоний. Мной движет единственное желание – быстрее избавиться от мусора.
– Я найду себе девку! – вопит мэр. – А ты пожалеешь. Ты у меня кровью умоешься.
Как будто это меня пугает.
Я умывался кровью. Неоднократно. И чужой, и своей собственной.
– Удачи, – бросаю ему.
– Удача потребуется тебе! – орет он. – Николай еще тобой займется.
Очень на это надеюсь. Николай давно не выходил на связь. Я начинаю переживать.
Где он? Чем занят? Вдруг ему нужна моя помощь? Вдруг он в опасности? Я бы не хотел рисковать единственным человеком, к которому чувствую нечто вроде близости.
Чувствую. А способен ли я чувствовать? Нормально. Обычно. Как человек. Я не уверен, что хочу узнать ответ на этот вопрос. Теперь.
Николай был моей единственной семьей.
А потом появилась она… и одурманила.
Я не верил в длительные отношения. Да что там. Я вообще не верил в отношения. Серия поступательных движений. Разрядка. На этом все мои отношения начинались и заканчивались.
Я не искал большего. Я не хотел.
Я удовлетворял свои потребности. Утолял аппетит. Как жажду. Как голод. Я просто трахал кого-то. Я даже не выбирал. Не перебирал. Предпочитал блондинок. Но цвет волос никогда не был обязательным условием.
И вот появилась она.
Гребаное исключение.
К дьяволу правила.
Контроль к дьяволу.
Я прикасаюсь к ее коже и ощущаю себя… живым. Ощущаю себя человеком. Счастливым, рядовым.
Я превращаюсь в кретина.
Она хотела отношений.
Она так сказала.
Сама.
Я не спрашивал. Я не собирался с ней говорить. Я хотел оттрахать ее. Снять дикий напряг в яйцах. Я хотел кончить в нее. Опять и опять. Заставить ее биться в судорогах, в спазмах. Заставить ее закричать. Громче.
И тут она выпалила это.
Отношения.
С таким как я? Искалеченным. Порченным. Порочным. С убийцей. С палачом. С тем, кто однажды ее погубит.
Это неминуемо.
Я не из тех парней, которые водят девушек в кино и по кафе. Мне по вкусу совсем другие развлечения. Я бы лучше пригласил ее на посмотреть на мой очередной бой без правил. Я бы выдрал чей-нибудь позвоночник голыми руками. Я бы проломил чужую грудную клетку, вырвал сердце из груди и сожрал прямо при ней.
Вот что мне в кайф. Вот что меня заводит.
Боль. Жестокость. Аморальность.
А она…
Слишком чиста.
Пусть и работала здесь. Пусть и терлась своим телом о похотливых мужиков. Пусть трясла всеми своими прелестями.
Все равно невинная.
Да она просто монашка.
А я ее Сатана.
