– Откуда ты…
Я осекаюсь. Глупый вопрос. Если он в курсе моей медицинской карты, то и финансы без проблем пробил.
– Ты хочешь, чтобы твой отец жил? – спрашивает Демьян.
Он это серьезно или просто издевается?
Я выбегаю из палаты, прижимаюсь к стене, медленно сползаю вниз, роняю голову на руки. Я рыдаю. В последнее время я только на это и способна.
Демьян останавливается рядом, приседает, чтобы оказаться со мной на одном уровне, берет меня за подбородок и пристально смотрит в мои глаза.
– Отвечай.
– Господи, ты больной.
– Об этом я не спрашивал.
– Конечно, хочу! – выпаливаю яростно. – А кто не хочет? По-твоему кто-то скажет, что желает смерти своих родителей? Что за вопросы вообще?
– Такой ты мне нравишься больше.
Он точно издевается надо мной.
– Я знаю, что у вас в семье были проблемы. Твой отец изменял твоей матери. Ты отказывалась с ним общаться.
– Это не твое дело! – отвечаю резко.
– Он причинил вам много боли.
– Но это не значит, что он должен умереть.
– Он все это заслужил. Разве нет?
– Ты просто… ты… – не нахожу подходящих слов. – Скажи, ты и правда такой ублюдок или просто псих?
– Я хочу понять.
– Что? Что мать твою ты хочешь понять?
– Тебя. Твои желания.
– Отлично! Здесь нет никакого секрета. В данный момент я хочу миллион долларов, чтобы оплатить все эти гребаные операции. Я хочу, чтобы мой отец жил. Ясно?!
– Ясно, – говорит Демьян. – Значит, он будет жить.
– А, ну, спасибо за разрешение…
– Я все оплачу.
– Что…
– Что слышала.
⁂
По дороге домой мы молчим. Для Демьяна это в порядке вещей. Он редко балует разговорчивостью. Для меня это тоже привычно. Уже.
Я даже не знаю, что тут можно сказать. Он держит меня в плену. Или не держит?
Я могла уйти от него. Там, в больнице. Я могла попроситься в туалет, после вылезти в окно или придумать другой хитрый план. Но я этого не сделала. Была тысяча возможностей улизнуть. Обратиться к другим людям, попросить о помощи. Да хотя бы просто взять и броситься наутек. А я не сделала ничего, не предприняла ни единой попытки освободиться.
Я боюсь его? Да. И это вполне разумно, ведь он может порвать меня на куски, раздавить мои кости в самом буквальном смысле.
Но я остаюсь с ним и подчиняюсь не из-за страха. Я выполняю все его приказы не из-за инстинкта самосохранения.
Я просто хочу этого. Да вот она правда. Я не могу оторваться от него. И это страшнее всего. Когда он прикасается ко мне, я ощущаю себя счастливейшей женщиной на земле. И это жутко. Это просто безумие.
Он держит меня в заточении. Он помогает моему отцу. Зачем? Он мог не сообщать мне ни о чем. Он мог промолчать. Но он отвез меня туда. Хотел посмотреть на реакцию. Хотел понять. Неужели он и правда думал, что я спокойно отреагирую на смерть отца? Скажу что-то вроде «ну ладно, пускай умирает», не предприму ни единой попытки его спасти.
Он рисковал, ведь нас могли увидеть. Это факт.
Почему? Ради чего?
Мы проходим в дом. Демьян идет первым. Я ступаю следом, опустив голову. Я пробую понять, что должно произойти с человеком, чтобы он стал вот таким. Закрытым, отстраненным, ледяным.
Кажется, в каменных стенах этого дома больше эмоций, чем в его молчаливом и мрачном хозяине.
Он сказал, что его отец был ювелиром. Больше ничего неизвестно. У него были трудные отношения с родителями? Он сбежал от них? Он их ненавидит? Что произошло в его прошлом? Что так на него повлияло?
– Почему ты решил помочь? – спрашиваю я.
Демьян не оборачивается. Снимает верхнюю одежду, разувается.
– Я отдам эту сумму, постепенно выплачу. Я не хочу быть должной.
Он все же поворачивается, окидывает меня таким взглядом, от которого становится жарко.
– Ты мне ничего не должна.
– Тогда что это? – нервно дергаю плечами. – Плата за секс?
Он идет ко мне, и я невольно отступаю назад, упираюсь в запертую дверь. Он ставит ладони по обе стороны от моей головы.
– Думаешь, я бы стал оплачивать такой секс? – в его голосе нет ничего, ни насмешки, ни злости.
– Я не…
– Ты не думаешь.
– Я хочу понять тебя.
– Не стоит.
Я смотрю на него в упор.
– Где твой отец? – спрашиваю прямо.
В его глазах пустота. Во всем его облике не проскальзывает ничего такого, что могло бы выдать настоящие чувства.
– Далеко, – отвечает он.
– У вас… вы в ссоре?
Уголки его губ дергаются вниз. Резко, как будто сведенные судорогой, и зубы обнажаются.
– Можно и так сказать.
– Но он важен для тебя, иначе бы ты не привез меня к моему отцу.
– Ты пытаешься покопаться в моей голове?
– Нет.
– Ты пытаешься.
– Я только…
– Хочешь увидеть мои кошмары?
Он не дотрагивается до меня, но вид у него жуткий. Кровь в жилах стынет. Меня колотит озноб от одного его взгляда.
– Я хочу, – закусываю губу, тянусь вперед, к нему, провожу кончиками пальцев по его лицу, по щеке, по губам. – Хочу совсем другого.
– Отблагодарить меня своим телом? – хмыкает с явным презрением.
Я опять отшатываюсь, как будто обжигаюсь, получаю ожог от его раскаленной кожи.
– Я помогаю тебе, потому что могу. Я не нуждаюсь в твоей взаимности, в этих ласках и заигрываниях. Я возьму все, что мне потребуется, когда пожелаю.
– Я не шлюха, чтобы предлагать себя вот так, – бросаю, вспылив. – Господи, да ты ведь даже нравился мне поначалу, в тот первый вечер и потом. Какой же идиоткой я была.
– Не шлюха? – с издевкой интересуется он. – Ты так выкручивалась возле шеста, никто бы и не заподозрил, что ты девственница.
– А чего ты хотел?! Чтобы я выкручивалась так возле тебя?
– Нет, я мечтал, чтобы ты блевала, пока я тебя трахаю.
– Скотина! – бью его по лицу и сама содрогаюсь от собственной смелости.
Он усмехается. А в следующий момент сдирает с меня одежду, просто берется за куртку и за кофту, раздирает надвое. После сдирает мои штаны. Я пытаюсь прикрыть грудь, но он хватает мои запястья, вдавливает в дверь, как будто распинает. Он жадно рассматривает мое тело, словно увидел впервые. Мои соски твердеют под его бешеным, диким взглядом.
