– Колесов впереди, – говорит мэр. – Десять сраных процентов. Десять! И это еще цветочки. Ягодки будут потом. На выборах он меня размажет окончательно.
Люди хотят свежее лицо. Закономерно.
К тому же, за Колесовым стоят серьезные люди.
– Ему не победить, – отвечаю я.
– С чего вдруг такая уверенность?
– Я решу этот вопрос. Я же сказал.
– Слабо верится!
Кивком указываю ему на выход.
Он явно недоволен, но все-таки убирается.
Зря дергается.
Я всегда выполняю распоряжения Николая. Сказано разобраться с Колесовым – я с ним разберусь. Хотя предпочел бы порезать на куски вот этого типа.
Артур Борисович Щеглов.
Он и без того слишком долго топчет эту землю. Еще и должность занимает серьезную, вершит судьбы людей.
Впрочем, положительные персонажи редко оказываются на вершине.
Редко? Ха. Никогда.
Я открываю сайт с ювелирными изделиями, просматриваю товары доступные для заказа. Это не имеет отношения к работе. Личное.
Мне хочется порадовать свою… феечку.
А что женщины любят больше всего на свете? Бриллианты. Им нравятся всякие дорогие побрякушки. Блестящие, сияющие.
Но что понравится именно ей?
Она почти не носила драгоценности. Или это просто в клуб? Не хотела показывать гостям излишнюю обеспеченность. Хотя при обыске ее квартиры тоже ничего такого не обнаружили.
Возможно, ей не нравится ни золото, ни серебро.
Я хочу видеть, как горят ее глаза. Как раньше, пока она танцевала здесь, отплясывала на сцене. Как в первые дни, когда оказалась в моей власти.
Что-то изменилось. И усугубляется. Чем дальше, тем хуже.
Я дал ей передышку, немного отдыха. Перестал ее трахать. Укладывал в свою постель, но даже не прикасался к ней. И все равно лучше не стало. Ничего не наладилось.
Где же проблема? Как это исправить?
Глупо, конечно. Но я скучаю по искрам в ее глазах. По непокорности, по тому, как она бунтовала, била посуду и орала.
Николай дарил своим женщинам подарки. Одежду и драгоценности. Автомобили. Его избранницы ни в чем не знали отказа.
Наверное, мне стоило последовать его примеру.
Феечка привыкла красиво одеваться. Она выглядела ярко. Раньше. А сейчас как будто поблекла. И хотя мне нравилось и так, ей, очевидно, хотелось другого.
Осторожный стук в дверь заставляет меня отвлечься.
– Входи, – говорю с раздражением.
– Можно? – заискивающе интересуется хорошо знакомый голос.
– Да.
– Извините, что отвлекаю.
Карабас неловко топчется на пороге.
Дурацкая кличка. Какой из него Карабас? Мелкая сошка. Еле на ногах держится. Щуплый, невзрачный. На ветру шатается.
– В чем дело? – спрашиваю мрачно.
– Тут… хм, проблемка нарисовалась.
Мнется, юлит.
– Говори уже, – рявкаю.
– Машку ищут.
– Машку?
– Ну нашу девочку.
– Я что-то сути не улавливаю.
– Ее мать уже несколько раз приходила. Я пытался утрясти все, уладить. Отмазывался как мог. Но вот она опять явилась. Третий раз подряд.
– И что с этой твоей Машкой? – прерываю.
– Ну, как, – откашливается. – Вы же ее сами забрали.
Проклятье, так вот о ком речь идет.
Я привык звать ее феечкой и совсем забыл о ее настоящем имени.
– Почему ты мне раньше не сказал? – хмурюсь.
– Я думал…
– Тебе это противопоказано.
– Простите, хотел сам порешать, не беспокоить лишний раз.
– Значит, третий раз приходит?
– Да.
– И что ты ей говоришь?
– Что нет у нас Машки. Никогда не было.
– А она?
– Говорит, что это не так, что она в милицию заявление написала.
– Приведи ее.
– Куда? – выпучивает глаза.
– Сюда.
– Давайте я просто…
Он затыкается под моим взглядом.
– Выполняй.
Карбас медлит, но все же подчиняется.
Видно, и правда хотел утрясти все по-тихому да не вышло. Может симпатией к моей феечке проникся? То прикрывал ее, рассказывая о венерических болезнях, то мать ее оберегал, пытался от клуба отвадить.
– Здравствуйте.
Приятный голос. Совсем как у нее.
Поднимаюсь, иду навстречу.
– Как я могу к вам обращаться? – интересуется тихо.
Женщина волнуется, застывает на пороге.
– Демьян.
– А отчество?
– Можно просто Демьян.
Улыбаюсь. Она улыбается в ответ.
– Проходите, присаживайтесь.
Закрываю за ней дверь.
– Спасибо.
Женщина неуверенно оглядывается назад.
– Хотите чего-нибудь выпить? – спрашиваю я. – Кофе или чай?
– Нет, благодарю.
– Располагайтесь.
Она присаживается на край стула. Нервничает, теребит в руках потрепанную сумку.
Почему феечка не купила ей новую?
– Моя дочь у вас, – говорит она.
– У меня?
– Она работала у вас… и теперь она пропала. Вы должны понимать, я это так не оставлю. Я написала заявление в милицию.
– Вам придется его забрать, – сообщаю спокойно.
– Что? Никогда.
– У вас нет выбора.
– Я не позволю… что… что вы с ней сделали?!
– Тише.
– Я этого так не оставлю. Может мы и простые люди, но так не поступают. Так нельзя. Я не позволю…
– Ваша дочь воровка.
Она замолкает на полуслове.
Хочет запротестовать, но слишком поражена.
– Да, Мария действительно здесь работала, но мне пришлось ее уволить. Клиентам не по душе, когда кто-то пытается их обчистить.
– Маша… она не… она бы никогда!
– Гость-иностранец. Бумажник, набитый свежими банкнотами. Искушение было слишком великое.
– Моя дочь никогда бы не взяла чужое. Я не верю!
– Хотите, покажу вам запись? У нас сейчас везде ведется видеонаблюдение. Новые правила. Маша не знала, что в этом зале они тоже есть. Только недавно установили.
