Пусть я и записала ее в коварные расчетливые стервы, она и вправду очень мило смотрелась, если трезво судить. Маленькая, хрупкая.
– Да, она «фея», как ты понимаешь. И ей не слишком повезло встретить такого клиента как Демьян.
«Не слишком повезло» – еще слабо сказано.
– Переломы, ожоги, челюсть раздроблена, – перечисляет Карина. – Ее по косточкам собирали.
Я ничего не отвечаю. На следующий день отвожу деньги матери, подаю документы на американскую визу. Настал черед изменить декорации. Хватит с меня родного берега. Пора двигаться дальше.
⁂
Я покидаю гримерку, отправляюсь в главный зал, ступаю по пустынному коридору. На мне костюм Ангела и счастливые ботфорты, блондинистый парик. Сегодня особенный вечер, собираюсь показать новый номер, улучшенную версию. Надеюсь побольше заработать перед отъездом в Штаты. Мне обещают все оформить в ближайшее время, осталось набраться терпения.
Я предвкушаю овации, комплименты. Я нахожусь в приподнятом настроении, однако безразличие моего Демона терзает похлеще самой жестокой пытки.
Страшно, стыдно признаться, но я по-прежнему хочу его. До дрожи в пальцах, до дрожи в каждом позвонке. Даже чудовищные фото не останавливают. Вдруг ошибка? Вдруг все совсем не так? Вдруг это не его рук дело? Вдруг…
Мысль резко обрывается.
Кто-то обхватывает меня за плечи, толкает к стене. В приглушенном свете я с ужасом различаю неизвестного человека.
– Бункер двадцать один, – говорит он. – Двадцать один.
Его лицо залито кровью.
Господи.
Да он весь ею залит!
– Дело четырнадцать сто семнадцать.
Мужчина кажется мне знакомым. Где я могла его видеть? Здесь в клубе?
– Код. Восемь, восемь, восемь.
Его голос дрожит, хватка слабеет, пальцы почти разжимаются, отпуская меня на волю. Кажется, он все делает из последних сил.
– Бункер двадцать один, – оглядывается, затравленно озирается по сторонам. – Дело четырнадцать сто семнадцать. Код. Восемь, восемь, восемь.
Он же совсем молод. Сколько ему? Не больше тридцати. Но он чудовищно измучен, истерзан.
– Держи, – неожиданно сильно сжимает мои плечи, вдавливает в стену. – Повтори. Держи. Повтори!
– Держи, – шепчу я.
А в следующую секунду охрана оттаскивает его от меня.
– Нет! – вопит незнакомец. – Нет!
Но удар по голове быстро заставляет его замолкнуть.
Я в ужасе смотрю, как мужчину тащат по коридору, на полу остается отчетливый кровавый след.
Что с ним творили? Откуда столько крови?
Я перевожу взгляд на собственный наряд, безнадежно испорченный, но это сейчас волнует меньше всего.
– Идем, – начальник охраны берет меня под руку, ведет в кабинет шефа.
Еще никогда прежде шаги не давались настолько тяжело. И дело совсем не в ботфортах на высокой платформе.
Антона нет, Карабаса тоже не видно.
Меня усаживают на диван, рядовые громилы остаются за дверью. Начальник охраны нависает рядом.
– Я… скоро мой выход. Я успею переодеться и…
– Думаю, тебе дадут выходной, – хмыкает начальник охраны. – За стресс.
– Так ничего… ничего не произошло, – по-дурацки улыбаюсь.
Я понимаю: все очень, очень плохо.
Все настолько плохо, что даже не описать.
И мое положение не становится лучше, когда в комнату заходит Демьян и… наш мэр. Он уже бывал тут пару раз. Но теперь все иначе, совсем по-другому.
– Одна птичка упорхнула и навела шороху, – смеется депутат. – Напугала бедную малышку.
Он берет стул, усаживается напротив меня.
– Надо принять меры.
– Уже принял, – отвечает Демьян, останавливается за моей спиной. – Виновный наказан.
– Птичку тоже пора прихлопнуть.
Он игриво хлопает в ладоши.
Если минуту назад я была на дне, то сейчас дно многократно пробито. Мой выходной может затянуться. До бесконечности.
– Малышка, улыбнись, – мэр гладит меня по коленке. – Ты чего? Дрожишь?
– Я в… в порядке, – послушно улыбаюсь.
На самом деле, я в полной заднице. Но все присутствующие и так об этом прекрасно знают.
– Хочешь выпить? Эй, принесите ей какой-нибудь расслабляющий напиток.
– Спасибо, не стоит. Мне еще выступать.
– Нет, – он широко усмехается. – Не сегодня.
Никогда.
Еще несколько фраз, реплик, которые призваны разогреть меня, обнадежить и расколоть.
А потом… потом я присоединюсь к тому окровавленному незнакомцу. Наконец, пойму, какие ужасы творятся в подвале. На личном опыте.
– Что он тебе сказал? – следует главный вопрос.
– Ничего, – мой рот растянут до предела, застывает в неестественной улыбке, но я не могу никак это исправить. – Он только и твердил «держи, повтори, держи». Ну я и повторила.
Мер смотрит на начальника охраны. Тот кивает, подтверждает.
– И все?
– Да.
– Жаль, систему наблюдения как раз переустанавливали, записей нет, – роняет, как будто между прочим.
– Но он же… он же ничего не сказал, – из меня вырывается нервный смешок. – Разве в его словах есть хоть какой-то смысл?
– Смотри, малышка. Одно дело, если ты ничего не знаешь, тогда пользы от тебя никакой. И совершенно другое, если обладаешь ценной информацией. Тогда тебя ждет реальная выгода.
И угроза, и обещание.
Будешь молчать – убьем. Заговоришь – получишь кучу ништяков.
Только я не верю, совсем не верю, что меня выпустят отсюда живой. Стоит поведать им все те странные слова, я перестану иметь значение. Меня просто прихлопнут. Хотя меня и так прихлопнут. Кому нужны лишние свидетели?
– Я… я клянусь, он ничего не сказал.
Мэр сканирует меня взглядом, переводит беседу в сторону отвлеченных тем, потом снова возвращается к основному.
Я почти не слушаю. Я настолько испугана, что соображаю с трудом.
– Ладно, поверю тебе, малышка, – заключает мэр. – Собирайся, поедешь домой, отдохнешь недельку или даже две. Мы тебе премию выпишем. За доставленные неудобства.
Я поднимаюсь, направляюсь к двери, когда в спину ударяет как будто ножом:
– Демьян, отвези девочку домой. Позаботься. Она твоя.
Я цепляюсь за ручку, чтобы не упасть.
– Хорошо, – глухо произносит мой Демон.
