– Куда? – тем не менее, вопрос прозвучал устало и почти обреченно.
– На свидание, – он, судя по тону, веселился. – Татьяна мне только что сообщила, что ты занята.
– И? У вас не получилось связать ее слова с реальным положением вещей?
– Мы совершенно по-разному понимаем реальное положение вещей, моя Любовь. Ну что, поехали?
Я опомнилась:
– Если я куда-то и поеду, то к какому-нибудь экстрасенсу! Я вчера весь вечер убила на просмотр объявлений о разных колдунах! Мне срочно надо побеседовать с кем-то из них!
– Чем же они могут тебе помочь, уборщица?
– Ампутировать Васю! Уже бы летела на операцию, была б возможность определить, кто из них не шарлатан!
– О, ну как раз в этом я спец – на взгляд отличу реального черного колдуна от клоуна с побрякушками. Это будет странное свидание, но если ты так хочешь…
– Нет! – перебила я. – У меня контрольная на следующей паре! Простите, не могу составить вам компанию! Все, мне пора, преподаватель пришел.
– А, этот? – продолжил Григорий Алексеевич, входя в аудиторию сразу за пожилым лектором по высшей математике. После чего убрал телефон в карман, пока я разевала рот.
Постучал преподавателя пальцем в плечо, поймал удивленный взгляд, наклонился и что-то сказал. Профессор слушал сосредоточенно и внимательно. После чего Григорий Алексеевич совершенно беспардонно всучил ему пачку денег, и тот – а вот это уже было совсем немыслимо – кивнул и положил деньги в карман поношенного пиджачка, здорово его оттопырив.
Я не вполне уверена, что все студенты осознали смысл этой сцены – да она просто в голове не укладывалась, потому было проще отыскать какие-то другие объяснения. Но мой дорогой директор не был бы сам собой, если бы не добил ситуацию до неперевариваемой катастрофы:
– Все, уборщица, – он нашел меня глазами. – Пойдем. А то я зря, что ли, дела раскидывал? За контрольную у тебя пятерка, кстати. Поздравляю. Всегда знал, что ты у меня умница.
Теперь одногруппники уставились на меня, словно именно я здесь общественный порядок нарушала и прямо на глазах пары десятков свидетелей занималась взяточничеством. Взяла сумку и заторможенно поднялась. Надо было отсюда выйти – хотя бы для того, чтобы этот человек не закопал меня окончательно еще парочкой подобных выкрутасов.
Я уже в коридоре смогла собраться с мыслями и резко развернулась – хорошо хоть исчадие ада шло следом, а не осталось шокировать людей!
– Григорий Алексеевич, – я почти шипела. – Мне показалось, или вы заплатили за мою контрольную?
– Показалось, – ответил мужчина так, что сразу ясно – не показалось.
– Вы хоть представляете, насколько это оскорбительно? Ведь я готовилась – наверняка я получила бы эту пятерку без нечестных маневров! У вас когда-нибудь отнимали то, что вы и без того имели?!
– Было. Но и тогда я так страшно не верещал, – он не собирался тушеваться от моего возмущенного вида.
Мне же на ум приходило все больше и больше аргументов:
– Но взятка… на глазах у всех! Подождите… Семен Серафимович не берет взятки! О его принципиальности каждый знает. Да и пиджак его в подтверждение – он высшую математику ведет, которую половина студентов принимает за койсанский язык, Семен Серафимович как раз мог бы озолотиться на одних зачетах! Потому не надо мне заливать, что он всегда таким был!
– Не был, – вкрадчиво констатировал Григорий Алексеевич. – Но в моем присутствии люди нередко начинают делать то, чего подсознательно хотели. Старичок всю жизнь держался – но вот он я, лакмусовая бумажка когда-то промелькнувшей мысли. Да, намерение не равно действию. Если бы люди реализовывали все, о чем хоть раз подумали, то мне и делать бы в этом мире ничего не пришлось.
– Какой кошмар, – я схватилась за голову, – на глазах у всех! Человек ничего подобного не делал, а теперь забылся – да так, чтобы это все увидели?! Вы хоть понимаете, что натворили? На старости лет достойному преподавателю репутацию сломали!
– Ничего я ему не ломал. Все произошло нагло и открыто. Любое преступление обесценивается, когда проворачивается с такой наглостью. Уж поверь, они и думать уже забыли, и сейчас соображают, откуда у тебя взялся настолько очаровательный кавалер.
– Не кавалер, а кавалерия! Вооруженный отряд головорезов – вот вы кто.
– Имя мне – легион? – пошутил он.
Но ироническое сравнение с нечистой силой отрезвило меня, вернуло недавний страх и заставило вспомнить о последних событиях. Я спонтанно отступила назад. Если мармеладный босс больше в институте появляться не станет, то проблемы Семена Серафимовича на том и окончены, а вот мои, как вижу, только впереди. Передо мной какое-то непонятное зло в деловом костюмчике, и это зло обладает способностью творить свои злые чудеса… И что делать? Развернуться и нестись во весь опор? А ноги будут слушаться? Те самые ноги, которые не всегда делают то, чего хочу я.
– Я принес для тебя подарок, уборщица, – Григорий Алексеевич не выглядел напряженным и за мной не шагал, создавая ложную видимость, что не давит.
Он вынул из внутреннего кармана какое-то украшение – на длинной симпатичной цепочке небольшая колючая конструкция из проволоки. Сложно придумать что-то безвкуснее.
– Как уродливо, – отметила я.
– Сам делал, – похвастался босс. – Это древний знак моего имени. Кое-как смог воспроизвести, да я и не ремесленник, потому вышло немного криво.
Словом «криво» это проволочное убожество не назовешь. От всей конструкции только цепочку и можно носить без ущерба для имиджа. Я попыталась взглядом выразить свое отношение, однако притом соображала, бежать ли на выход или лучше, наоборот, к лестнице на второй этаж, где водится нервная замдекана. Хоть какая-то злая сила должна быть и на моей стороне.
Но моя беспечная заторможенность позволила Григорию Алексеевичу решить, что я вовсе не против принять такой дар. Он легко и без какой-либо торжественности накинул цепочку мне на голову, поправил кошмарное сплетение проволоки на груди, пальцем вынул прижатую прядь волос, на секунду коснувшись голой шеи. Почти сразу я заметила в мыслях туманную заторможенность, а от прикосновения меня пронзило приятным разрядом, но я не успела его осознать, слушая обволакивающий голос:
– Пока носишь мое имя, Любовь, ты называешься моей прямой последовательницей – а таких людей в этом мире больше не осталось. Нравится быть частью легиона?
Я медленно провела рукой поверх амулета и ответила, повторяя:
– Какое уродство. Выкину при первой же возможности в ближайшую урну.
– Как знаешь, – он пожал плечами и не выглядел расстроенным.
А я выпрямилась, вся недавняя мистическая жуть куда-то испарилась. Чего мне бояться? Его? Разглядывала теперь мужчину открыто и с любопытством. Симпатичный самец, чего уж там, в этом своем костюмчике вообще неплохо смотрится. Прибежал за мной в институт, поскольку иначе я с ним встречаться не захотела – натуральный влюбленный щеночек. Но небезобидный, я не дура, чтобы этого не понимать. Может управлять людьми, делать из них худшие версии, но разве это плохо? Разве мне нужна собака без зубов? Не прибеги он, сейчас бы я сидела и писала контрольную по математике, будто мне в жизни заняться больше нечем. Благодарить нет смысла. Он и так должен радоваться, что я с ним общаюсь.
