Ну почему, почему она не испытывала к нему такой же страсти, какую чувствовала прошлой ночью к Лэму О'Нилу?
Наконец сэр Джон оторвал губы от ее рта. Катарина заставила себя взглянуть ему в глаза, уговаривая себя, что со временем она привыкнет к нему и станет жаждать его объятий так же, как предыдущей ночью жаждала объятий Лэма. И все же она ощущала чувство вины. Ей казалось, что она видит в его глазах сомнение — сомнение и разочарование.
Но он улыбнулся, обнимая ее одной рукой, и она поняла, что ошиблась. Венчание должно было состояться в Лондоне, в соборе святого Павла. На нем собиралась присутствовать королева вместе со своим двором, после чего новобрачные должны были отправиться в Барби-холл — поместье, которое Елизавета дала Катарина в приданое, — и провести там брачную ночь. Приготовления к свадьбе начались сразу же. Тем временем Катарина получила разрешение посетить родовое гнездо сэра Джона Хоука в Корнуэлле, чтобы познакомиться с его отцом и узнать свои обязанности будущей хозяйки поместья.
Катарина была счастлива. Вскоре она станет замужней женщиной, и не просто замужней, но женой дворянина, который со временем наверняка займет место среди советников Елизаветы. В один прекрасный день он мог стать кавалером Ордена Подвязки или даже личным советником. Елизавета часто вознаграждала преданность титулами и поместьями, как было с Лечечстером. Только в прошлом месяце сэра Уильяма Сесила произвели в пэры, и теперь он стал лордом Бергли и лордом казначейства и являлся одним из самых влиятельных людей в королевстве.
Да, Катарина была счастлива. Об этом мечтает каждая женщина — замужество и обустроенность, красивый, благородный муж и старинный особняк. И никаких пиратов, проникающих под покровом ночи в девичьи комнаты с самыми дурными намерениями, пиратов, нападающих на ни в чем не повинных торговцев, пиратов, грабящих и захватывающих невинных женщин, чтобы удовлетворять свою похотливую натуру, вовсе не думая о несчастных жертвах.
Катарина знала, что ей очень повезло, на редкость повезло.
После обручения она не видела отца, игнорируя его приглашения, последовавшие сразу после того, как она приняла предложение Джона. Она также игнорировала укоры собственной совести, стараясь не думать о том, что ослушалась отца. Но когда они стали чересчур сильными, чересчур настойчивыми и чересчур беспокоящими, она решила, что стать женой английского дворянина было лучшим способом помочь отцу. Со временем она обсудит отчаянное положение Джеральда с мужем, и еще через некоторое время он обратится к королеве по этому вопросу. Катарина знала, что Елизавета очень хорошо относится к Джону Хоуку — он был одним из ее самых приближенных людей после Лечестера и Ормонда. Конечно же, когда сэр Джон соберется попросить королеву позволить Фитцджеральду вернуться в Ирландию, она не сможет ему отказать.
Они сразу же отбыли в Корнуэлл. Катарина торопила отъезд, стремясь покинуть Лондон, чтобы расстроить планы Джеральда и Элинор, которым ничего не стоило заявиться к ней прямо в Уайтхолл, и чтобы не встретить Лэма — он вполне мог осмелиться на еще одно ночное свидание, которое на этот раз имело бы катастрофические последствия.
И все-таки она ночь за ночью проводила без сна, обуреваемая беспокойством, думая не о своем нареченном, а о проклятом пирате.
Сэр Генри Хоук, отец Джона, оказался полноватым симпатичным человеком, который поприветствовал их, когда они еще не успели спешиться. По его мрачному выражению лица она поняла, что он не доволен их союзом, ей были известны его соображения по этому поводу. Она ирландка, отец в заключении и лишен всего. И хотя она не выставляла свою веру напоказ, как и полагалось всем верующим, любой мог догадаться, что она католичка.
Они с Джоном обсуждали проблему религиозного воспитания будущих детей, но так и не пришли ни к какому решению. Он был заядлым протестантом и не выносил католиков. Катарина не могла представить себе ни молитвы без соответствующего одеяния, ни чтения молитвенника по-английски. Во избежание ссоры они оставили эту щекотливую тему, решив вернуться к ней в другое время.
Хотя сэра Генри Хоука явно разочаровала такая невеста, как она, — он наверняка рассчитывал на титулованную невесту для своего сына, — он не проявил по отношению к ней грубости или невежливости и постепенно начал оттаивать.
На второй день пребывания в Хоукхерсте Катарина сделала поразительное открытие. Они с Хоуком ехали на двух корнуэльских пони через пустошь, наслаждаясь мягким, солнечным мартовским днем. Он стал перечислять гостей, приглашенных на устраиваемое его отцом в их честь празднество, на котором она могла познакомиться с местной знатью. Катарина была просто ошарашена, когда узнала, что их ближайшим соседом оказался лорд Хиксли из Тарлстоуна. Оказывается, Джулия — ее соседка!
Джон, Джулия Стретклайд, наследница Тарлстоуна и подопечная лорда Хиксли — моя лучшая подруга по монастырю, где я провела последние несколько лет!
Хоук посмотрел на нее.
Стретклайд умер несколько лет назад, и я как будто вспоминаю, что у него была дочь, хотя я и не знал, что ее посылали в монастырь.
Джон, давайте заедем в Тарлстоун! Пожалуйста! Джон улыбнулся ей:
Когда ваши глаза так сияют, Катарина, вы совершенно неотразимы. Давайте заглянем к ним.
Они ожидали в главном холле, восторгаясь богатыми гобеленами, серебряными кубками и накрытыми чехлами креслами. Джулия уехала на прогулку, а лорд Хиксли был занят осмотром рудников. Но главный конюх охотно послал мальчишку за Джулией. Джону и Катарине ждать пришлось недолго.
Катарина услышала торопливые шаги и с улыбкой обернулась. В холл ворвалась Джулия. Она выглядела великолепно. Ее длинные, до талии, темные волосы свободно спадали, глаза сияли, щеки раскраснелись от езды. На ней было изумрудное платье из тисненой материи, подчеркивающее ее прелесть.
Катарина! — Девушки обнялись и замерли. Наконец они со смехом разомкнули объятия.
— Ты и раньше была поразительно красива, Джулия, но этот дикий климат тебе подходит — ты стала еще прелестнее!
— Ты мне льстишь, Катарина! И могу тебя заверить, ты и сама не уродина. Что ты тут делаешь? — Взор Джулии переместился с Катарины на Хоука. Ее улыбка угасла, и щеки стала медленно заливать краска.
Катарина улыбнулась про себя, когда заметила, что Джулия не может оторвать глаз от ее красивого жениха. Она повернулась, чтобы представить ей Джона, но не успела еще открыть рот, как ее улыбка сделалась неуверенной. Хоук уставился на Джулию с тем же ошарашенным видом, с каким она глядела на него. Катарина смолкла, и комнату заполнила внезапная тишина — такая, за которой безошибочно чувствуется общее напряжение.
Хоук первым взял себя в руки. Его лицо приняло чопорное выражение, и он поклонился:
Леди Стретклайд, рад с вами познакомиться, — вполголоса произнес он. Его взгляд оторвался от глаз Джулии и на краткое, но вполне заметное мгновение скользнул по ее фигуре — явно по-мужски.
Катарина уже не улыбалась.
