Он был… он оказался не джентльменом, но ведь и я сама теперь не могу считаться благородной женщиной.
Ормонд не отвел глаз.
Простите, — наконец сказал он, — наверное, это непросто — потерять все, что имел.
Она повернулась к нему, не поняв, сочувствует он ее бедам или нет.
Если вы сожалеете об этом, милорд, тогда, может быть, вы захотите мне как-то помочь.
У него дернулась жилка на щеке, он ничего не ответил. Катарина насторожилась. Этот человек был загадкой.
— Или я прошу слишком многого у собственного брата?
— Я чувствую, что вы еще не высказали вашу просьбу, — заявил Ормонд.
— Мне жаль, что я вообще заговорила об этом. Простите. — Катарина хотела отвернуться. — Пожалуй, я не нуждаюсь в вашей помощи. — Теперь она понимала, что ее судьба ему совершенно безразлична.
Но его рука удержала ее, и он снова повернул девушку к себе.
— Вы очень похожи на свою мать, — негромко сказал он. — Я говорю не о внешнем сходстве, хотя оно очень велико. Джоан не умела держать язык за зубами. Она всегда была откровенной. Откровенной, умной и решительной.
— Это похвала?
— Возможно. Если вам нравится быть похожей на нее.
— Конечно я хочу походить на нее! — вырвалось у Катарины.
— Вот как? — В его мрачном тоне чувствовалась насмешка. — Да вы хоть представляете себе, о чем говорите? Джоан была решительной и умной, но она устроила величайший скандал, когда сошлась с вашим отцом.
Катарине не понравился его тон.
Она умерла, а вы порочите ее любовь.
Любовь? — Он рассмеялся. — Когда Джоан стала подумывать о том, чтобы выйти за вашего отца, вскоре после смерти моего, тот был еще совсем мальчишкой. Чтобы не допустить этого, ее срочно выдали за сэра Брайана. Как только Брайан заболел, наша мать принялась везде разъезжать с вашим отцом, а ему было всего девятнадцать, меньше, чем мне. Джоан была на двадцать лет старше его. Я не мог шагу ступить без того, чтобы не услышать разговоров об их связи. Она совершенно открыто всюду сопровождала его: на охоты по всему Мюнстеру, на Калуэйскую ярмарку и даже останавливалась у него в Эскетоне. Это был открытый вызов, верх неуважения не только к умирающему сэру Брайану, но и к себе самой, графине Ормонд, ко мне и моим братьям.
Катарина знала о большой разнице в возрасте между своими родителями, но никогда не задумывалась над этим — многие вдовы выходили замуж за мужчин моложе себя. Но теперь она ощутила боль Тома Батлера.
Как тяжело это должно быть для вас, — прошептала она. Она была невольно шокирована непристойным поведением своей матери, но и гордилась ее железной волей и отказом подчиниться общепринятым нормам.
Вражда между Ормондами и Десмондами затронула несколько поколений, и такое поведение с наследником Десмонда было со стороны моей матери жесточайшим оскорблением всем нам. Оно было и остается непростительным.
Катарина вздернула подбородок.
— Она очень любила Джеральда, и его возраст тут ни при чем. Это был брак по любви.
— Верно, любила, — мрачно произнес Ормонд. — И это тоже непростительно.
Катарина словно заглянула в душу Тома Батлера, и ей стало его жаль.
— Вас она тоже любила! — воскликнула она. — Я помню, как мой отец вел свое войско на встречу с вашим, хотя я тогда была совсем маленькая. Помню, как мать рыдала в страхе за вашу жизнь, как она, несмотря на запрет отца, поехала с ним, когда он отправился воевать с вами!
— Да. — Лицо Ормонда смягчилось. — Тринадцать дней она разрывалась между мужем и сыном, разъезжала между двумя армиями, затаившимися друг против друга, как готовые к схватке псы. Солдаты с обеих сторон называли ее «ангел мира». Она умоляла то его, то меня поочередно, утром, днем и вечером, прекратить враждебные действия. Она была неутомима. — Он отвернулся к окну. — Она была ангелом мира.
И что дальше? — Катарина затаила дыхание. Ормонд еле заметно улыбнулся.
Не могу вспомнить, кто из нас первый послушал ее. Но в итоге битва не состоялась. Оба войска — ведомые мужем и сыном — развернулись и отправились по домам.
Джоан действительно была великой женщиной! — В глазах Катарины заблестели слезы.
Она была умной и упрямой, чересчур упрямой. Ей был безразличен скандал, который разразился из-за нее и Джеральда. Она только посмеивалась.
Катарина обхватила себя руками. Ей было не по себе. Она вспомнила Лэма и собственную страсть, когда дело касалось его. Теперь она знала, что темной стороной своей натуры она обязана не только отцу, но и матери тоже.
Но наверняка она не во всем походила на Джоан. Катарина не могла представить себя смеющейся по поводу скандала, который касался бы ее и пирата, Лэма О'Нила. Она пришла бы в ужас, она бы просто умерла от стыда.
Он надругался над вами? — вдруг спросил Ормонд.
Катарина знала, что он имеет в виду Лэма, но притворилась, что не понимает.
— Кто?
Пират, О'Нил. Об этом говорит весь город. Многие видели, как он целовал вас в банкетном зале перед вашим отъездом в Ирландию. Теперь ходят другие слухи, что кто-то видел вас с ним наедине в апартаментах королевы при компрометирующих, если не сказать скандальных, обстоятельствах.
Катарина вспыхнула. О Господи! Кто-то видел ее на полу в покоях королевы в объятиях Лэма. Но кто?
— Может, вы больше похожи на Джоан, чем я думал?
— Нет! — выкрикнула она, вдруг охваченная яростью. — Я не стремлюсь вызвать скандал! Я не смеюсь, когда слышу эти сплетни! Мне ничего не нужно от пирата, ничего — только бы он оставил меня в покое! Я твердо решила выйти замуж за приличного богобоязненного человека. Для меня это важнее всего!
Взгляд Ормонда пронизывал ее насквозь.
— А чего хочет для вас ваш отец?
— Не знаю, — правдиво ответила Катарина. В ее голосе невольно прозвучала горечь. — Я не видела его с той ночи, когда О'Нил отвез меня к нему. Вряд ли он знает о том, что Хью меня предал, и я сомневаюсь, что… что это его взволновало бы. Он способен думать только о своих потерях и о своем заточении.
Ормонд ничего не сказал, продолжая смотреть на нее немигающим взглядом.
Милорд, — как могла убедительно сказала Катарина, — мне уже исполнилось восемнадцать. Хотя я очень довольна — вернее сказать, я в восторге от милости королевы, — мои лучшие годы уходят. Большинство женщин в моем возрасте уже имеют детей, и если так пройдет еще несколько лет, я лишусь такой возможности. — Ее взор, устремленный на него, вдруг стал умоляющим. — Не могли бы вы склонить ее на мою сторону? Все, что мне нужно, — это порядочный джентльмен.
Ормонд уставился на сестру. Она была так похожа на Джоан, что это сходство почти причиняло боль. Но она не была Джоан. У его сестры не было никакого влияния. Ее лишили имени и имущества. У нее не осталось ничего, кроме красоты, которой рады были бы воспользоваться мужчины вроде Хью Бэрри и Лэма О'Нила. Хотя его первоочередная задача заключалась в том, чтобы сохранить власть Ормондов, ему вовсе не нравилась мысль о том, что кто-то из них вот так использует Катарину. Несмотря на его полное безразличие к этой вовсе не нужной ему сестре, у них была одна и та же мать.
