Паравары – так называли себя эти рыбаки. Их было где-то тридцать тысяч. Христианство у них было ограничено одной кастой, и они почти не общались с соседями, разве что по торговым делам. И церковь выжила, но только как островок в море индуизма.
За Ксаверием пришли иезуиты, получившие поддержку португальских властей: они собирали параваров в деревни и постепенно выстраивали их жизнь по христианским стандартам. Никто не выходил рыбачить по воскресеньям; в пятницу часть всего улова отходила Церкви. Мало-помалу умерла вся память о тех временах, когда паравары не были христианами. Центром их жизни была церковь – единственное каменное здание, вокруг которого сгрудились их хижинки из соломы и пальмовых ветвей.
И католики, и протестанты едино восхваляют миссионерскую ревность и харизму Ксаверия. Впрочем, он был сыном своего времени. Его письма показывают, что сперва он разделял религиозную нетерпимость своей эпохи. В письме от 16 мая 1546 года он говорил королю Португалии так: для того чтобы добрые христиане появились в Индии, король должен учредить инквизицию для подавления мусульман. Король исполнил это прошение, и инквизиция в Гоа продолжала действовать до начала XIX века.
Впрочем, Ксаверий не намеревался оставаться в Гоа или окрестных областях. Папа и король поручили его заботам весь Восток, в 1546 году он отправился из Индии в Малайю, прослужил там почти два года и был готов искать новые земли. В 1549 году он вернулся в Гоа с письмами от властей и отплыл в Японию – на острова, о которых грезил Марко Поло.
С двумя спутниками Ксаверий сошел на берег в Японии 15 августа. Как оказалось, то было удачное время. Япония, управляемая лишь феодалами и желающая торговать с внешним миром, приветствовала странников. Буддизм был не в фаворе, и никакая национальная религия не оказала упорного сопротивления Евангелию.
Годы, проведенные в Японии, изменили взгляды Ксаверия на христианские миссии. В ранние дни в Индии он придерживался империализма. Многобожие для него не имело ничего общего с истинной верой. Все нужно было снести, не оставив и камня на камне – и только тогда можно было возвести христианские здания: такими были воззрения многих миссионеров в Латинской Америке.
Впрочем, в Японии Ксаверий столкнулся с очень многими людьми, отмеченными знаком аристократии, и его представления изменились. Он увидел: Евангелие должно преобразить и улучшить японцев, но нельзя отбрасывать как бесполезный хлам всю японскую жизнь и культуру. В окружении поразительных древних религий Востока многие иезуиты, которые последовали за Ксаверием, развили в себе черту, совершенно не характерную для Контрреформации: компромисс в религиозных вопросах.
Общество Иисуса доминировало в христианской миссии в Японии до конца XVI века. Их деяниям сопутствовал примечательный успех. В 1577 году один иезуит с оптимизмом писал: «Еще десять лет, и вся Япония будет христианской, если у нас хватит миссионеров». Через два года иезуиты построили новый город – как дом для тех, кто обратился в христианскую веру. Его назвали Нагасаки. Еще до конца столетия у иезуитов было триста тысяч обращенных, сотни церквей и два христианских колледжа.
Много лет иезуиты следовали заветам Ксаверия и искали способы выразить христианскую веру в культуре тех стран, где они проповедовали. Они подстраивались под местные обычаи и ценности как только могли – и стремились как можно быстрее обучить для церквей японских предстоятелей.
К несчастью, в начале XVII столетия новые правители в страхе, что иноземные миссии повлекут за собой вторжение чужаков, начали гонения на христиан. С 1614 по 1642 год не менее чем 4045 мучеников засвидетельствовали свою веру во Христа до самого конца: одних усекли мечом, иных сожгли на костре, кого-то сварили заживо. Некогда процветающая христианская деятельность в Японии исчезла – и только остатки выжили в холмах близ Нагасаки.
Дверь в Китай
Китайская история христианских миссий той эпохи созвучна японской. Провидцем снова оказался Франциск Ксаверий. После того как он два года проповедовал на улицах Японии, бесстрашный Ксаверий решил, что пришло время отправиться в Китай. Он вернулся в Гоа за необходимой поддержкой властей, но в пути на восток оказалось, что ему сложно пройти дальше Сингапура. Он надеялся проникнуть в Гуанчжоу тайком и нанял корабль, на котором доплыл до острова, бывшего неподалеку от побережья Южного Китая. Там он заболел и умер – и так кончилась одна из самых оригинальных дорог в миссионерском христианстве. Шел 1552 год.
Дверь в Китай, которую не смог открыть Ксаверий, отворилась перед его преемником, Маттео Риччи (1552–1610). В 1567 году Макао, маленький островок неподалеку от побережья Китая, стал португальской колонией. Впрочем, многие годы вход в Китай казался невозможным. Правящая династия Мин не интересовалась контактами с внешним миром. Это китайцы, считали они, должны учить других культуре! И не должны ее принимать! В империи и государстве доминировало конфуцианство; и семья, и этика пребывали под управлением этих идей.
Есть история о том, что Алессандро Валиньяно, лидер иезуитов на Востоке, в 1579 году, в Макао, в один из дней выглянул в окно и прокричал, глядя на побережье Китая: «Камень, о камень, когда же ты отворишься?»
И Валиньяно вспомнил о том, что в семинарии встречал иезуита-итальянца – тридцатилетнего Маттео Риччи. Тот изучал математику, астрономию и космологию в Риме, прежде чем отправиться в Индию. Казалось, он в необычайной степени подходил для трудов в Китае, и Валиньяно вызвал Риччи в Макао и возложил «китайское бремя» на его плечи.
Первым заданием Риччи стало такое: устроиться в Макао, начать изучение китайского языка и обычаев – и ждать, пока «камень» треснет. В 1583 году Риччи получил разрешение поселиться в Чжаоцине, столице провинции. Китайцы традиционно уважали ученых – и прислушивались к человеку, который носил одежды мандарина, говорил на их языке и мог открыть им новые области познания. Риччи нарисовал для них карту мира и дал им новую науку – календарь.
Эти контакты оказались полезными: китайцы стали проявлять больше терпимости, но Риччи был уверен, что христианская вера никогда не одержит победы в Китае из удаленной провинции. Шаг за шагом он двигался к столице империи. В 1600 году он получил разрешение войти в сам Пекин.
Риччи обрел благосклонность императора с помощью двух часов. Часы он взял с собой как дар. Они очень понравились монарху. Но они со временем остановились – и китайские мудрецы не понимали, как снова их завести! Риччи знал, как поддерживать их ход – и благодаря этому удостоился теплого приема у императора, что позволило ему остаться в столице на десять лет в качестве математика и астронома.
Под мудрым руководством Риччи миссия иезуитов в Пекине укрепилась и процветала. Им восхищались китайские ученые: он мог точно предсказать время лунного затмения и стал главой Имперской астрономической службы. В 1650 году Адам Шалль построил в Пекине церковь для общих богослужений, а в 1657 году было объявлено, что теперь можно свободно проповедовать христианство по всей империи. После смерти Шалля в Китае было примерно 270 тысяч христиан. Имперский указ о терпимости, изданный в 1692 году, был наградой иезуитам за служение на благо Китая и имперского дома – и так независимая Церковь в Китае обрела подобие реальности.
