Игнатий Лойола
Именно в этом, новом и воинственном Риме, папа Павел III одобрил новое Общество Иисуса. Во главе ордена стал Игнатий Лойола. Смелые воины Христа пообещали папе, что отправятся куда угодно по воле его, «и к туркам, и в Новый Свет, и к лютеранам, и к другим, будь то верные или неверные». Они так сказали, и то была правда: иезуиты были похожи на своего генерала-основателя.
Еще мальчишкой Игнатий оставил мрачный родовой замок, стоявший неподалеку от Пиренеев, и отправился ко двору одного из аристократов, приятелей отца. Он не стал избалованным кутилой и проводил свои дни в военных играх или за чтением рыцарских романов, а по ночам его ждали куда менее благородные приключения с девушками из местных.
Но все это было до того, как Игнатий встретил Бога в Манресе. Мартин Лютер вышел из своей духовной борьбы убежденным в том, что человеческая воля порабощена и человек не может себя спасти. Бог, и только Бог, должен даровать человеку свободу. Лойола в той же борьбе поверил в то, что и Бог, и сатана – внешние по отношению к человеку, и человек имеет власть выбирать между ними, а приучив к дисциплине свое воображение – может и укрепить волю так, чтобы выбрать Бога и пути Его.
Например, одно из духовных упражнений Лойолы было нацелено на то, чтобы воплотить в реальности ужасы ада:
Услышьте вопли, и стоны, и богохульные крики против Христа, Господа нашего, и всех святых! Почувствуйте, как пахнет серой, как зловонны разврат и порча! Ощутите на вкус всю горечь слез, тоски и терзаний совести! Пусть коснется вас пламенный жар, что полыхает и сжигает грешников!
Конечно, те же самые приемы можно было использовать, чтобы представить прелесть Рождества или райскую славу. При помощи верной дисциплины воображение могло укрепить волю и научить ее содействовать благодати Божьей.
Лично для Игнатия покорность воле Божьей выражалась в непрестанном образовании. Он поступил в школу в Барселоне, где вместе с мальчишками, бывшими вдвое моложе, учил латынь, а затем приступил к году зубодробительных занятий в университете Алькалы. Из них и родилось убеждение в том, что учение нужно организовать, и только тогда оно будет полезным. Идея постепенно выросла в знаменитый иезуитский учебный план, тяжелый, но исполнимый – классические, гуманитарные и естественные науки.
Игнатий стал столь ревностным евангелистом, что инквизиция не раз ловила его и допрашивала насчет его жизни, учения и богословия. В смятении он покинул Париж, где провел семь лет в университете, и как «мастер Игнатий» собрал вокруг себя первых стойких последователей: то были Петр Фабер, Диего Лаинес, Альфонсо Сальмерон, Симон Родригес, Николас Бобадилья и, прежде всего, молодой испанский аристократ Франциск Ксаверий.
Игнатий разделил с ними свою поразительную программу достижения святости – «Духовные упражнения». В них воплотилась суть его собственных религиозных переживаний, испытанных во время обращения в веру и после него. «Упражнения» предписывали четыре «недели» медитаций, началом которых были размышления о грехе, смерти, Страшном Суде и аде, а после них следовали другие – о жизни, смерти и воскресении Христа.
Игнатий намеревался выстроить путь к достижению духовного идеала: суровое испытание совести, раскаяние и решительное забвение вины после того, как духовный странник обретал прощение Божье. «Упражнения» стали основой духовности каждого иезуита. Позже папы стали назначать их претендентам на духовный сан, а в католических приютах их применяли для групп мирян.
В романе «Портрет художника в юности» Джеймс Джойс пишет, как молодой герой, Стивен Дедал, приходит в ужас от проповеди в аду: «Огненная волна пронеслась, опалив его тело… языки пламени рванулись из черепа». Впрочем, после исповеди «прошлое стало прошлым». Именно так все планировал Игнатий. «Бог не просит ничего невозможного». И его последователи стали великими вестниками возможного.
Общество Иисуса
Итак, в 1540 году папа Павел III одобрил новый религиозный орден – маленькое Общество Иисуса. Как метафорически выразился Игнатий Лойола, членам ордена предстояло стать доблестными воинами Иисуса – мобильными, универсальными, готовыми отправиться куда угодно и выполнить любое задание, которое им давал папа римский. Как признанный орден, они добавили к изначальным обетам бедности и целомудрия традиционный обет послушания вышестоящим и четвертую клятву, выражающую их особую верность папе. Повелевал ими верховный генерал, избираемый пожизненно. И первым на эту роль они выбрали Игнатия.
Цель ордена была проста: вернуть Католической Церкви ту духовную власть и влияние на мир, какими она обладала тремя столетиями ранее, в дни Иннокентия III. Ей подчинялось все. Игнатий твердо верил, что живой Христос пребывал только в организованной Церкви.
Возможно, самой завораживающей чертой иезуитов было их опасное стремление активно жить в мире, но не быть его частью. Лойола хотел, чтобы они были всем для всех, и им почти удалось.
Благодаря усилиям иезуитов у них появились защитники, возводившие их на высшие ступени в Царствии Небесном – и критики, сулившие им пребывание в самых дальних глубинах ада. В 1816 году, в письме к Томасу Джефферсону, Джон Адамс говорил: «Если когда-либо хоть какая-то группа людей и могла заслужить вечную погибель на земле и в преисподней, то это была компания Лойолы». Но где бы им ни суждено было завершить свой путь, иезуиты с самого начала были уникальны.
Первое поколение под ревностным предводительством Лойолы ринулось к новым свершениям. Обратить язычников в христианскую веру! Вернуть протестантскую Европу в католичество! Франциск Ксаверий отправился в Индию, затем – в Юго-Восточную Азию, а оттуда в Японию, никогда прежде не слышавшую христианской вести. В большей степени, нежели кто-либо еще, Общество Иисуса воспротивилось волне протестантизма во Франции, Нидерландах и Центральной Европе, а где-то и обратило эту волну вспять. В 1556 году, когда Игнатий Лойола умер, его орден насчитывал тысячу бойцов и разослал миссионеров на четыре континента.
Ни одна миссия в этом первом поколении не оказала столь же решительного действия, как появление группы иезуитов на Тридентском Соборе. Лишь малая группа «отцов Собора», во главе с тремя папскими легатами, присутствовала на церемонии открытия. Никто из них и подумать не мог, что их скромные начинания приведут к самому важному Собору в период между Никейским (325) и II Ватиканским (1962–1965). Под влиянием иезуитов Тридентский Собор стал мощным оружием Контрреформации. Двое обходительных, умных и очень влиятельных членов общества, Диего Лаинес и Альфонсо Сальмерон, мало-помалу склонили всех к тому, что последователи Лойолы проявляют «истинно церковное отношение».
«Отцы Собора» встретились на трех главных заседаниях: в 1545–1547, 1551–1552 и 1562–1563 годах. На всех сессиях заметным было присутствие итальянцев. Из других областей и, кстати, из Франции почти никого не было. В сравнении с другими Соборами Тридентский не мог похвастаться массовостью и разнообразным составом. На второй серии заседаний были протестанты, но она ни к чему не привела. И от начала до конца Собор отражал новую воинственную позицию Рима.
