Если вкратце, каноническое право простиралось не только на каждого священника, но и на каждого мирянина, от пахаря до принца. И в своих притязаниях оно решительно провозглашало, что ему известны не только необходимый путь ко спасению души, но и сокровенная суть самых интимных отношений мужчин и женщин.
Возможно, именно эта жажда контроля и рвение проникнуть во все стороны жизни способны выразить христианскую приверженность букве закона. Законность пыталась сделать человеческую свободу ничтожной, мизерной – и позабыла о том, что именно свободу Бог замыслил предтечей истинной веры.
Впрочем, каноническое право дало папе рациональную законную основу – то, чем средневековое государство еще не обладало. В итоге папство вознеслось, обрело исключительное влияние в общественной жизни Европы и получило среди народов признание, совершенно затмившее любое феодальное королевство.
В день, когда Иннокентий III был посвящен в папский сан, он выбрал для своей проповеди слова Бога в Книге пророка Иеремии: «Я поставил тебя в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать» (Иер 1:10). На протяжении трех десятилетий Иннокентий именно этим и занимался. Он был «викарием Христовым» на земле, по большей части благодаря вселенской власти, выраженной в каноническом праве.
Университеты послужили вселенскому папству еще и тем, что предоставили несокрушимое рациональное богословское устроение христианского общества. К XIII веку они столкнулись с противоречивой проблемой. На Западе, в новых университетах, снова появились несколько работ Аристотеля – утраченные сочинения, которые после падения Римской империи сохранились у восточных христиан и в особенности у мусульман. Впрочем, перспектива внедрения аристотелевской философии вызвала много вопросов. Среди прочего, новый аристотелевский подход призывал к новой системе взглядов и к пересмотру мировоззрения – ведь большинство богословов уже приняли точку зрения Платона!
Итогом стал простой дуализм: богословы различали грубую вещественную материю мира, в котором мы живем, и ментальную, или умопостигаемую сферу (платоновский мир эйдосов, или идей). В сфере отвлеченного содержатся все основные идеи – от идеи круга (кругообразности) до идеи справедливости как таковой. Идеи совершенны, нематериальны и вечны. Наш реальный мир состоит из несовершенных, материальных и подверженных порче (иными словами, не вечных) копий этих совершенных идей. В этом мире есть много кругов, но любой физический, ощутимый круг – несовершенный (некруглый), и природа его конечна (он подвластен воздействию времени и не вечен).
Такие богословы, как Ориген и Августин, рассказывали о христианстве именно на этом философском фоне. Можно было вообразить Бога и его идеи в вечной сфере и испорченный и искаженный материальный мир под ней. А вот Аристотель, пусть он и не опроверг весь платонизм, считал, что идеи, или формы, присутствуют в конкретных материальных сущностях. Значит, тот, кто желал открыть формы, должен был исследовать реальный мир, или доступное чувствам творение. В целом, Аристотель стремился не разделить два несовпадающих измерения (абстрактное и вещественное), а познать, как высшее мышление объединяется или совмещается с материальным миром по особому порядку, заведенному Богом, – и восхититься этим. Эта перемена в воззрениях на мир и разум была настоящим вызовом по своему охвату, по своей новизне и по своему неясному будущему.
Многие ученые были знакомы с трудами Аристотеля только по переводам Аверроэса, прославленного мусульманского философа. Аверроэс делал акцент на философии, или на свободе разума от откровения или веры. Его труды оставляли впечатление того, что разум может привести ученика к одному выводу, а откровение – указать на нечто совершенно иное. Временами, следуя за Аристотелем и разумом, Аверроэс делал заключения, противоречащие христианской истине – например, согласно одному его выводу, материя вечна и никем не создана. Все изменилось с появлением Фомы Аквинского. В труде всей своей жизни Фома настаивал на том, что здравый смысл никогда не уводит ученика от истины Божьей. Истина, которую являет в откровении Бог, превосходит истину, которую мы можем постичь разумом. Но они никогда не противоречат друг другу, и, как часто говорят, «любая истина – Божья».
Вершина познания
Чтобы ответить на противоречия, касавшиеся доктрины, Фома Аквинский (1224–1274) был послан в Париж из Италии. Фома, добродушный монах-доминиканец, происходил из благородной семьи. Свое прозвище он получил по месту рождения – его отец жил в окрестностях города Аквино. Фома тоже обратился к Аристотелю, но был верен Церкви и, в отличие от Аверроэса, учил тому, что разум пребывает в согласии с откровением. Так возникла его «Сумма теологии» (сводный итог всех богословских знаний).
«Сумма» рассматривала всю вселенную. В самом начале Фома говорит о том, что в священной доктрине (т. е. в теологии) все вещи рассматриваются в аспекте Бога, и суть теологии – отчасти сам Бог, а отчасти – иные сущности в той мере, в какой они предписаны Богу.
Фома Аквинский четко разграничил философию с богословием, а разум – с откровением. Но он не видел между ними никаких противоречий. И то и другое – источники знания; и то и другое исходит от единого Бога.
Разум и откровение расходятся в способах поиска истины. Разум основан на видимом творении и может постигать идеи, имеющие отношение к «преддверию веры». Откровение уповает на Бога и стремится к Нему таким, какой Он есть, и потому оно превосходит разум и в достоверности, и в предмете.
Например, разум может доказать бытие Бога. Фома принял принцип Аристотеля (у каждого следствия есть причина, у каждой причины – своя причина, и так до самой Первопричины), и провозгласил, что творение восходит к божественной Первопричине, к Создателю.
Однако совершенное знание Бога – скажем, Святой Троицы – приходит только в откровении. Из этого знания мы открываем происхождение и участь человека.
Фома Аквинский (1224–1274) сформулировал христианскую доктрину, применив рациональный подход. Даже в наши дни и богословы, и философы уделяют самое пристальное внимание его шедевру, «Сумме теологии»
Человек грешен и нуждается в особой благодати от Бога. Иисус Христос своей жертвой примирил Бога и людей. Все, кто получает блага от деяния Христа, оправданы, но главное, согласно традиционному католическому вероучению, в том, как именно используются эти блага. Христос обрел для нас благодать; Церковь передает ее. Согласно Фоме Аквинскому, христианам требуется непрестанное вливание «содействующей благодати», посредством которой христианские добродетели – и прежде всего любовь – усиливаются в душе. При помощи этой содействующей благодати христианин может совершать поступки, угодные Богу, и стяжать особые заслуги в очах Божьих.
Эта спасительная благодать, сказал Фома Аквинский, приходит к людям лишь через божественно утвержденные таинства, данные в охранение Церкви – зримой, устроенной Римской Церкви, во главе которой стоит папа. Фома был настолько убежден в божественном одобрении папства, что, по его словам, покорность папе была необходима для спасения души.
