Уильям Кэри и другие англичане-евангелики задумали добровольные общества для того, чтобы принести Евангелие в Индию и сражаться с работорговлей в Вест-Индии. Американские евангелики переняли эту идею для своих нужд. Казалось, она идеально могла воздействовать на общественное мнение, обеспечив поддержку далеко идущему миссионерству и образовательной деятельности и распространив идеи преобразований в юной нации. Добровольные общества позволили христианам различных деноминаций объединиться в делах общей заботы: в тех же вопросах терпимости или соблюдения суббот.
И в самом начале XIX века многие общества стремились придать облик каким-либо аспектам американской жизни: Американское библейское общество, Американское колонизационное общество, Американский союз воскресных школ, Американское образовательное общество… «С каждым днем все яснее одно, – заметил Бичер в 1830 году, – великое влияние Церкви и триумф последних сорока лет – это итог работы добровольных христианских обществ».
Вторым орудием, при помощи которого евангелики покоряли пустошь, было духовное возрождение. Бичер уверял: церкви могли стремиться пробудить «их паству и пастырей ради влияния на общественное мнение, дающее силу законам, и ради оказания добровольной поддержки религиозным институтам».
В 1790 году евангелики столкнулись с двойным вызовом: предстояло вновь обрести Восток и завоевать Запад. На Востоке, особенно в некоторых колледжах, новое стремление к жизни Духа было заметно еще до начала XIX века. Это возрождение назвали Вторым Великим Пробуждением. Оно дало новому поколению опытных и ревностных предводителей, возглавивших «крестовый поход» на Запад.
Великое возрождение западного Фронтира шло в недавно заселенных областях между Аллеганскими горами и Миссисипи; центр его был в Кентукки и Теннесси. И это пробуждение было в духе местного населения: суровым, бурным и неистовым.
Тимоти Флинт, хорошо знавший эти края, оставил нам портрет западного проповедника:
Они странствовали по темным лесам, месяц за месяцем… и, само собой, люди обретали задумчивый и романтический образ в мыслях и выражении… И проповедовали они для многих, а потому прежде всего стремились разволновать… Страна эта – словно бескрайняя сцена, где царит сильное и пылкое слово, которому излишняя ученость ни к чему; и редко какому проповеднику удается обрести влияние или даже прийтись ко двору, если он не обладает этим талантом хоть в какой-либо мере.
Среди неграмотного населения этот проповедник Фронтира, белый ли, черный ли, играл главную роль в распространении христианства. Одним из самых интересных западных проповедников такого толка был высокий и нескладный пресвитерианин с пронзительными черными глазами, «смелый и не признающий уступок» – преподобный Джеймс Макгриди.
Огнеопасный Джеймс Макгриди
Макгриди происходил от шотландцев и ирландцев, приехавших в Пенсильванию, но свои первые громы и молнии начал метать в Северной Каролине. Сделав упор на гневе Господнем, который обрушится на жестоковыйных грешников, Макгриди разжег пламя возрождения, обратившее десятки кающихся в христианскую веру.
Впрочем, оказалось, что конгрегации Фронтира не всегда уступали огню пылкой проповеди. В 1798 году, когда Макгриди внезапно перебрался в Кентукки, ходили слухи, что предложение уехать на Запад он получил в письме, написанном кровью.
В Кентукки огнеопасный Макгриди проповедовал трем маленьким общинам в Ред-Ривер, Гаспер-Ривер и Мадди-Ривер. Все три были в округе Логан, на юго-западе штата. Один из священников Фронтира назвал эту область «воровской гаванью». Здесь было логово конокрадов, головорезов и убийц. Удивительно, но беззаконные жители глуши ревностно откликнулись на образы рая и ада в проповедях Макгриди.
Он так ярко описывал Царство Небесное, что его загрубелая община почти видела его славу и едва ли не пребывала там, – а затем столь эффектно изображал ад и его ужасы, что грешники трепетали и содрогались, воображая озера огня и серы, которые распахивались, чтобы их поглотить, и гнев Божий, сбрасывающий их в пропасть.
В июле 1800 года Макгриди прошел свою Пятидесятницу – и изменил ход американской истории. После изначальной проповеди возрождения на Ред-Ривер он решил известить заранее о новом богослужении в церкви Гаспер-Ривер. Весть разошлась по поселениям, и десятки первопроходцев в повозках, верхом и пешком, в мокасинах, пошли к Гаспер-Ривер, готовые к деяниям Духа. Они прошли сто пятьдесят километров, а может, и больше. Многие семьи шли к Гаспер-Ривер с палатками и провизией – холодной свининой, ломтями кукурузного хлеба и жареной птицей – готовыми остаться, чтобы узреть Бога, услышать о Боге и ощутить его десницу.
Теперь мы расцениваем Гаспер-Ривер как «первый христианский лагерь» – иными словами, первую религиозную службу, которая длилась несколько дней под открытым небом и на которую люди пришли издалека. В этом месте они стали лагерем, отсюда и название.
Макгриди указал путь. Странствующие проповедники и лагеря – черта Америки уже на протяжении двухсот лет. Впрочем, время берет свое, и проповеди уже не столь пламенны. А под началом Чарльза Финни, Дуайта Муди и Билли Грэма встречи в лагерях перешли из-под открытого неба в помещения – и продолжили свое победоносное шествие в деревенских капеллах и городских аудиториях.
Конечно же, не всем нравились странствующие проповедники и их проповеди. Многие лютеране и пресвитериане считали, что те пренебрегают строгой доктриной, а католики и сторонники Епископальной церкви – не истинным богослужением, а просто вспышками эмоций.
Впрочем, такую критику часто игнорировали. Восторженные проповедники и возраставшие в числе миссионеры шли на Запад, возвещали Евангелие, насаждали церкви и основывали колледжи. К 30-м годам XIX века Алексис де Токвиль, проницательный наблюдатель и чужестранец, обнаружил, что «в мире нет никакой другой страны, где христианская религия сохраняла бы большее влияние на души людей». Многие с ним соглашались.
И все же смертоносная опухоль распространялась по тканям «христианской Америки». Как могла демократическая страна, проникнутая христианскими принципами, по-прежнему одобрять рабство миллионов людей?
Рабство в Америке началось 20 августа 1619 года, когда голландский фрегат, прибыв в Виргинию, привез в Джеймстаун двадцать чернокожих рабов. К 1830 году их число возросло до двух миллионов. Американцы шли все дальше на Запад, и институт рабства стал вопросом, который нужно было решать. Каждый раз, когда новый штат присоединялся к Союзу, и каждый раз, когда поселенцы переходили на новые земли, рабство, словно раскаленное клеймо, жгло совесть нации. Что воцарится в новых землях – рабство или свобода? Или рабству нет границ? И если придется выбирать между стремлением сохранить свободу и союзом – что должно стоять на первом месте?
Борьба эта была столь присуща человеческому бытию и столь религиозна по сути, что все стороны в попытке истолковать свои взгляды обращались именно к Священному Писанию.
Христианство среди рабов
Рабы обращались к Библии, чтобы найти в ней смысл и заполнить пустоту в своих душах. И христианами они становились по большей части от необходимости: белый господин лишал их всего, даже их африканских богов.
