Ничего не отвечая, Юкава какое-то время лежал в глубокой задумчивости. Кусанаги знал, что в такие минуты пытаться разговорить его бесполезно, и потому просто сидел в кресле и ждал.
Наконец Юкава спросил:
— Сводишь меня в дом жертвы?
— Это можно, — сказал Кусанаги и встал. — Ну что, стало интереснее?
— Интересно стало с того места, — проговорил Юкава, также поднимаясь с кровати, — когда ты сказал, что у жены убитого нет алиби. И почему это у неё нет алиби?
3
В мастерской фирмы «Ядзима-Когё» находились три человека; каждый занимался своей работой. Двоим из них — Судзуки и Танаке — было лет по тридцать пять, а самым старшим выглядел Сакаи.
Судзуки, стоя за сверлильным станком, проделывал отверстия в металлической плите. Увидев Кусанаги, он скривил губы.
— Опять вы? Что вам ещё от нас нужно?
— О нет, сегодня никаких вопросов! Мы просто хотели бы осмотреть мастерскую.
— Это пожалуйста. Только не мешайте. Здесь и без преступлений работы хватает!
— Конечно, мы понимаем, — отозвался Кусанаги, улыбаясь как можно любезнее.
Окинув взглядом Юкаву, Судзуки прищёлкнул языком.
— Хозяйку сегодня опять вызвали в полицию, так что она ушла. И что всё это значит?
— Ну, многое нуждается в дополнительной проверке.
— Проверки, проверки… Что за ерунда? Вы что, и правда её подозреваете? Если так, то вы совершенные идиоты! Такая женщина, как она, никогда бы не…
— Эй, Кадзу! — раздался голос Сакаи из глубины мастерской. — Хорош языком чесать! Давай за работу!
— Бегу! — отозвался Судзуки и повернулся обратно к станку. Потом снова коротко оглянулся, посмотрел на Кусанаги и Юкаву, словно говоря: «Ну вот, из-за вас нагоняй получил!», и снова звонко прищёлкнул языком.
Кусанаги ходил за Юкавой, пока тот осматривал помещение. Он и сам не мог взять в толк, что же именно они искали. Но так пожелал Юкава.
В мастерской стояли в ряд несколько станков и большой трансформатор. «Раньше здесь явно работало больше народу, — подумал Кусанаги. — Но в последнее время, видно, лишь эти трое и остались».
— А у этих троих есть по алиби? — вполголоса поинтересовался Юкава.
— Проверили. У каждого есть. Двое молодых весь день проработали здесь. Соседи их видели, могут подтвердить. А старший отвозил заказчику готовые детали. Компания аж в Сайтаме, как ни спеши, а полтора часа в один конец угрохаешь. Оттуда он вышел в полшестого и после семи вернулся сюда. И в отель «Бридж» заехать никак бы не смог.
Юкава молча кивнул.
Один из работников, Танака, мастерил из белого пластика какие-то резервуары. Соединял по две замысловатой формы ёмкости в один сосуд. Для скрепления швов он не использовал клей, а просто заваривал их под высокой температурой. Для этого он использовал тонкую, как лапша, нагревательную рамку. Форма рамки в точности повторяла форму ёмкостей в разрезе.
— Классно придумано! — с интересом воскликнул Юкава, стоя у Танаки за спиной. — Благодаря тому, что нагреватель повторяет форму шва, обе половинки имеют одинаковый разрез, и сварка происходит ровно и практически моментально.
— Это изобретение нашей мастерской! — сухо, но с явной гордостью обронил Танака.
— А что это вы делаете?
— Баки для мойки окон в автомобилях. Это пока тестовые образцы.
— Надо же, — Юкава склонил голову набок. Его глаза загорелись от любопытства при виде таких заводских изобретений, что Кусанаги решил, будто Юкава уже подзабыл о том, зачем они здесь.
Но взгляд Юкавы вовсе не был рассеянным, наоборот, он был направлен далеко вперёд и упирался в противоположную стену.
— А это ещё что?
Кусанаги взглянул туда же. На стене висел длинный бумажный свиток с крупными чёрными иероглифами: «Каждому выстрелу — свою душу».
— Это шеф написал, — произнёс кто-то сзади. Кусанаги обернулся. За его спиной стоял Сакаи.
— Вот как? — удивился Кусанаги. — Но что это значит, «Каждому выстрелу — свою душу»?
— Это о стрельбе, — пояснил Сакаи, изобразив пальцами стреляющий пистолет. — Означает, что с такой вот отдачей мы все и должны выкладываться на работе.
— О! Так господин Ядзима занимался стрельбой?
— Бог знает. Лично я никогда об этом не слышал. Видимо, ему фраза понравилась.
Кусанаги кивнул, хотя и не совсем понял, в чём тут загвоздка. Зачем нужно сравнивать работу со стрельбой?
— Кстати говоря, — продолжал Сакаи, стягивая перчатки, и посмотрел сначала на Кусанаги, потом на Юкаву. — Тут наш Кадзу уже говорил… Вы бы это… включили мозги и перестали подозревать госпожу Ядзиму, ей-богу.
— А кто вам сказал, что мы её подозреваем? — уточнил Кусанаги, но Сакаи покачал головой.
— Я вам прямо скажу. В тот день шеф сказал, что ему должны вернуть старый долг, и уехал из дома. Зачем после этого подозревать его же супругу, скажите на милость?
— Возможно, на встречу господина Ядзиму пригласил другой человек, — сказал подошедший Юкава. — Однако вероятность того, что этого человека попросила госпожа Ядзима, не исключается.
Несколько секунд Сакаи сверлил взглядом лицо Юкавы. Затем с шумом выдохнул.
— Вы так считаете потому, что просто не знаете этих людей! Эти двое начинали буквально с нуля, с крошечного бизнеса на двоих, и в итоге построили то, что вы сейчас видите. Долгие годы они выручали друг друга, уж я-то знаю! Никто из них никогда бы не предал другого!
Не представляя, что на это ответить, Кусанаги молчал. Юкава также не говорил ни слова.
— Вы уж простите, но теперь вам лучше уехать. Скоро вернётся хозяйка. Не думаю, что ей захочется снова смотреть на полицию, да ещё и у себя дома! — На сей раз в голосе Сакаи уже слышались нотки враждебности.
Едва они вышли из мастерской, Юкава выпалил:
— Ну и работники здесь — просто закачаешься! Такие технологии — настоящее искусство, но и то — обычно на них затачивают компьютеры, а здесь — люди!
— Лучше скажи, разнюхал ли ты что-нибудь.
— Что разнюхал?
— Не валяй дурака! По-твоему, затем я тебя сюда приводил?
Как и всегда, когда Кусанаги раздражался, Юкаву разбирал беззаботный смех.
Затем он выудил из кармана белый шнурок примерно в два-три миллиметра диаметром, длиной около пятнадцати сантиметров, с колечком на одном конце.
— Валялся в углу мастерской.
— Да? Что за… — не договорив, Кусанаги взял в руки шнурок. Хотя, если приглядеться, не совсем шнурок, а скорее несколько ниток, сплетённых в одну верёвочку. — И что же это?
