Мужчина, похоже, решил, что ослышался.
— Как вы догадались?!
— По вашей левой руке. Правая у вас загорелая чуть не дочерна. А левая почти совсем белая. Вот я и предположил, что вы, должно быть, часто играете в гольф.
— Ах, вот оно что… Сестра говорит, это смотрится как уродство! — Накамото спрятал левую ладонь под столик и облегчённо улыбнулся. Его напряжение, похоже, почти развеялось.
— Вы говорили кому-нибудь дома, что встречаетесь с нами?
— Нет, никому. Зачем? Бывший одноклассник набедокурил, и меня вызывают к следователям. Такое рассказывать — только тревожить зря.
— Наверное, — кивнул Кусанаги. — Как я и говорил по телефону, никакого беспокойства наша встреча вам не доставит. Просто покажите нам то, о чём шёл разговор, и на этом закончим.
— Да-да, понимаю. Вот.
Накамото поместил на колени портфель, открыл его и выложил на столик большой блокнот для набросков.
— Взгляните. Нужное место я отметил закладкой.
— Большое спасибо. Давайте посмотрим, — сказал Кусанаги и взял блокнот.
Довольно старый, в твёрдой клетчатой обложке. Кусанаги не отказался бы полистать его, но первым делом открыл там, где лежала жёлтая закладка.
— Ого! — тут же вырвалось у него. — Какой красивый рисунок!
— Да, рисовал он и правда замечательно, — отозвался Накамото.
На открытой странице цветными карандашами была нарисована кукла. Маленький пупс, девочка. Каштановые волосы, голубые глаза — судя по всему, иностранка. В красном платьице с белыми оборками на рукавах, таких же красных туфельках и белых гольфах.
Рядом с куклой было подписано авторучкой: «Увидимся в седьмом классе! Нобухико Сакаки». Но больше всего внимание Кусанаги приковала маленькая деталь — «зонтик на двоих»
[2] в нижнем углу рисунка. Под зонтом были написаны имена: Нобухико Сакаки и Рэми Мориса́ки.
— Да, действительно есть! — Кусанаги положил раскрытый блокнот на столик и показал пальцем на зонт. — Вот здесь.
— Именно! — отозвался Накамото и натянуто улыбнулся.
— А вы, господин Накамото, спрашивали у него, что это за девушка?
— Он говорил, что это его «будущая любовь». Кто бы ни спрашивал, Сакаки всегда отвечал только так. Но в нашем окружении никого с таким именем не было, да и фамилия Морисаки никому ничего не говорила. Поэтому я привык считать, что он её просто выдумал.
— И этот рисунок он точно сделал в шестом классе?
— Совершенно точно. Перед окончанием младшей школы все должны были что-нибудь нарисовать. У него получилось это.
— И что потом было с этим блокнотом?
— Все эти годы пролежал в коробке в шкафу. Чтобы его найти, пришлось привести в порядок весь архив.
Принесли кофе. Накамото с удовольствием отхлебнул, не добавив ни сахара, ни молока.
— И как раз в то время вы и Сакаки дружили?
— Да не сказать, что особо дружили… Просто в пятом и шестом классах учились вместе. А с седьмого класса — уже нет. В старшей школе нас разделили, и больше я с ним не встречался.
— Но те два года вы всё-таки провели вместе. Что вы о нём помните? Каким он был в детстве?
— Да я уже толком не помню. Только эта история с «будущей любовью» в памяти и застряла. А если коротко, странный был парнишка. Никогда ни с кем ни во что не играл, и, кроме как в школе, с ним никто нигде не встречался.
— Его дразнили сверстники? Он был замкнут в себе?
— Да как сказать, — Накамото горько улыбнулся. — Если сейчас подумать, может, и да. Но тогда почему-то я этого не замечал.
«Значит, наверное, всё-таки было», — подумал Кусанаги. И посмотрел на Макиту. Нет ли, дескать, каких-то вопросов. Но младший следователь лишь качнул головой. В такой беседе спрашивать особенно нечего.
— Но всё-таки, — открыл рот Накамото. — То, что пишут газеты, — правда? Сакаки действительно проник в чужой дом, хозяева которого носят фамилию Морисаки, а девушку зовут…
— Подождите! — прервал его Кусанаги, подняв руку. — Мы понимаем, что у вас много вопросов. Но пока следствие не закончено, о многих вещах мы просто не имеем права говорить.
— Ах, вот оно как, — сказал Накамото и почесал в затылке.
— Вы не возражаете, если мы это у вас пока возьмём? — спросил Кусанаги, закрывая блокнот.
— Конечно.
— Уж извините. Вернём, как только всё проверим.
— Да пожалуйста. Не такая уж это и ценность. — Накамото пожал плечами и отхлебнул ещё кофе.
Выйдя из кафе, Кусанаги передал Маките блокнот.
— Держи. И возвращайся в отделение. Надо будет сравнить с образцами почерка в школьных тетрадях, найденных в доме у Сакаки. Впрочем, думаю, это тебе поручили бы и без моего напоминания.
— А вы сейчас куда?
— Нужно кое-куда заехать.
— Кое-куда? — Макита усмехнулся. — Шеф разворчится…
— Скажи, что я поехал к Галилео, он поймёт.
— А! К этому учёному, Юкаве? — Макита кивнул. — Понятно.
— Наверняка расскажет опять что-нибудь этакое и посмеётся, что я не такой учёный. Вечно он так.
— Передайте наилучшие пожелания, — сказал Макита и зашагал к метро.
3
Это случилось неделей ранее. В полицию поступило сообщение о том, что какой-то водитель сбил пешехода в районе Сэтагая. Но более тщательная проверка показала, что это не обычное ДТП. Оказалось, что за несколько минут до столкновения преступник вломился в частный дом.
Принадлежал он семье Морисаки. Обычно они жили там втроём хозяин Тосио Морисаки, президент фирмы, занимавшейся импортом, его жена Юмико и их дочь Рэми, студентка женского колледжа. Но именно в ночь вторжения Тосио был по делам фирмы в Сингапуре.
По словам Юмико, примерно в два часа ночи её разбудил странный шум. Она прислушалась, и ей показалось, что кто-то пытается проникнуть в дом через балкон. Балкон опоясывал все три комнаты на втором этаже: две спальни супругов и комнату Рэми.
Затем послышался звук открываемой балконной двери, и Юмико догадалась, что кто-то проник в комнату дочери. Она тут же сунула руку под кровать.
Потому что именно там хранила ружьё.
Ружьё принадлежало мужу. Ещё в студенчестве Тосио Морисаки посещал кружок по спортивной стрельбе, и по окончании вуза охота стала одним из его увлечений.
Разумеется, Юмико хранила ружьё под кроватью не каждую ночь — только когда муж уезжал в долгосрочные командировки. Он обучил её элементарным правилам обращения с оружием, чтобы в минуту опасности она могла себя защитить.
