— Завтра займусь выпечкой.
Итан пошевелился в постели.
— Бесполезно. Я тебе не говорил, но видел там девушку; она разговаривала с пилотом, когда я пришел. Она рыдала и умоляла взять ее в следующий рейс. Говорила, сделает что угодно, если он согласится.
— Как ей не стыдно! — воскликнула Аманта. — И что, помогло?
— Такая молодая, хорошенькая, а он даже внимания на нее не обратил, — ответил Итан. — Ну, какие у тебя шансы?
— Завтра я собираюсь печь. Утром пойдем на прогулку. Возьмем большую корзину. Помнишь старый канал, к которому никто больше не ходит?
Итан не ответил. Он спал. Определившись с тем, что делать, Аманта легла рядом с ним.
* * *
Охранник съежился в своей будке, изолированной и снабжавшейся кислородом, совсем как космический скафандр. Слишком большая для скафандра, она становилась тесной внутри после долгих часов непрерывного дежурства. Но работа имела свои преимущества — ничего не надо делать. Если не считать таких моментов, как сейчас. Он подошел к микрофону.
— Назад!
Они не обратили внимания.
Охранник выругался и снова крикнул, включив громкоговоритель на полную мощность. Даже в разреженной атмосфере звуковая волна могла сбить с ног. Но они продолжали идти. Он высунул в амбразуру ствол, но тут же его убрал. Кто отдавал ему такой приказ? Он не обязан повиноваться каждому приказу. Охранник застегнул зажимы кислородного шлема, натянул на руки митенки с электрообогревом и поспешил наружу.
— Ну и куда вы собрались? — строго спросил он, останавливаясь перед пожилой парой.
— Привет, — сказала Аманта. — А мы вас не заметили.
Черт побери этих пенсионеров, никогда не пользуются слуховыми аппаратами.
— Вы должны развернуться и возвращаться назад, — объяснил он.
— Зачем?
Он дрожал от холода и не понимал, почему они не мерзнут. Легкие одежды, устаревшее кислородное оборудование. Странно, но они способны выносить больше, чем мы думаем, — размышлял охранник. — Наверное, привыкли.
— Следуйте за мной, — резко скомандовал он. Мерзнуть ему не хотелось. Старики пошли за ним в будку. — Вы не видели знака «Вход запрещен»?
— Но поле сейчас не используют для полетов. Что мы нарушаем?
— Порядок, — отрезал охранник. На взлетном поле еще оставалось несколько пилотов, проверявших корабли, чтобы удостовериться в их полной исправности, прежде чем запереть на замок. Через неделю весь летный состав разъедется по поселкам, дожидаться следующего цикла полетов, когда Земля подойдет ближе.
Они проведут время в тепле и довольстве, пока он, охранник, будет нести службу, терпя холод и неудобства.
— Мы собираемся навестить друга моего сына, — сообщила Аманта. — Они работали вместе пилотами. Вы возражаете?
Сам он не имел ничего против, но кое-кто возражал. Приказ имел смысл в отношении мальчишек, которыми иначе кишело бы все поле; они бы падали с кораблей и застревали в ракетных дюзах.
— Что у вас с собой? — спросил он, подозрительно рассматривая сверток в руках Аманты.
— Я кое-что испекла. — Она отвернула уголок упаковочной бумаги, и будка наполнилась ароматом выпечки. — С марсианским фруктом. В наши дни его нелегко найти.
Он принюхался и сразу ощутил голод. Странно, ведь ел перед самым дежурством.
— Ладно. Можете идти. Только не попадитесь, иначе мне влетит. — Он встал поближе к старикам и к свертку и показал за окно. — Если вас остановят, притворитесь, что улетаете. Когда подойдете ближе к линии кораблей, прячьтесь за ними и идите, пока не найдете тот, который вам нужен. Кроме меня вас никто не увидит.
Аманта снова завернула выпечку.
— Я бы вас угостила, но не хочу резать, пока пилот не попробует.
— Понятно. — В голосе охранника звучала откровенная зависть. — Может, он все не осилит.
— Скорее всего, нет. Я принесу вам, что останется.
После их ухода охранник надолго застыл, пытаясь разобраться в незнакомом аромате. Он все еще стоял, когда дежурный патруль арестовал его за грубое нарушение служебного долга.
— Идите прочь, — велел пилот, отходя от иллюминатора. Итан ударил по корпусу камнем, и пилот появился снова с искаженным от злости лицом. — Прекратите. Я поверну ракетные дюзы и ударю струей прямо по вам.
Итан замахнулся камнем.
— Ладно, — сдался пилот. — Я с вами поговорю, хотя и так знаю, чего вы хотите. — С недовольным видом он откинул крышку люка. Посмотрел на них сверху вниз. — Хорошо, послушаем.
— У нас подарок для вас, — сообщил Итан.
— Взятки брать запрещено, только деньги.
— Молодой человек, где ваши манеры? — пристыдила его Аманта.
— Их у меня и не было. Это первое, что из нас выбивают. — Он начал вставать, держась за люк, но посмотрел на камень и решил не закрывать. Бросил взгляд на спускавшуюся к земле узкую лестницу. — Я заберу ваш подарок. Несите его сюда.
Ухмылка сошла с лица, когда Аманта подобрала подол и, держа сверток в одной руке, начала подниматься по лестнице. Проворная, как коза, и, наверно, такая же смышленая, подумал он. Когда Аманта добралась до верха, он поддержал ее.
— Бабуля, вы слишком стары, чтобы здесь лазать. Вот упадете и все свои хрупкие косточки переломаете.
— Не такие уж хрупкие, — возразила Аманта, давая дорогу Итану, поднявшемуся вслед за ней. — Боже, как холодно! — Она начала дрожать. — Пригласите нас погреться.
— Вам нельзя заходить. Я занят. Эй, подождите! — Пилот устремился за ней в отсек управления.
Когда он ее догнал, Аманта уже осматривалась.
— Уютненько, но как-то голо, — заметила она. — Почему бы вам не повесить картинки?
— Самыми живописными видами можно любоваться прямо отсюда.
Аманта проследила за взглядом пилота.
— Там нет ничего, кроме Марса. Я его каждый день вижу, — сказала она и, подумав, добавила: — А, так вы дразните старуху. Я поняла, вы же видите в иллюминатор звезды, планеты и все такое. Мне предпочтительнее картинка с индейцем на лошади.
— Я так и думал, готов держать пари, — проворчал пилот. — Быстренько грейтесь и уходите. Мне надо работать.
— Так идите, занимайтесь, — предложила она. — Мы здесь посидим и подсушим обувь. Мешать не будем.
— Я останусь, — быстро возразил он. — Давайте свой подарок. — Пилот допустил тактическую ошибку — обратил внимание на вибрации корпуса от ударов камня, которым колотил старик. Нет, не надо себя обманывать — не отреагировать на подобное невозможно. Терпение такая штука, которой у стариков в избытке, а молодым не хватает.
