— Может, удастся попасть на следующий тихоход? Их отправляют время от времени для людей с больным сердцем. — Он задумался. — Хотя неизвестно, отпустит ли нас Дом пенсионеров.
— Дом пенсионеров! — презрительно фыркнула Аманта и отшвырнула салфетку. — Они думают, мы не понимаем, что это всего лишь приют для престарелых! Как полагаешь, отпустят?
— Если нас что-то и остановит, то уж наверняка не они. У нас с тобой сердце не в порядке и космического времени почти не осталось. Зря летали на Венеру.
— Но ведь надо было повидаться с Эдит и Эдом и их детишками, а потом возвращаться на Марс, поближе к Джону, Перл и Рэю. Давай не будем сожалеть о своих поступках. — Она вцепилась в подлокотник. — Мы ведь здесь уже давно, так?
Итан кивнул.
— Может, они уже забыли, что у нас осталось всего по месяцу? — с надеждой спросила она.
— Уверена, что по месяцу?
— Сам посчитай. Полеты всегда продолжались дольше, чем мы рассчитывали.
— Тогда бесполезно. Нам разрешат сесть только на тихоход, но и в него вряд ли пустят, потому что полет займет больше месяца.
— Не могут же они помнить каждую минуту, проведенную нами в космосе.
— Могут, — заявил он. — У них записи.
— Вдруг они их потеряли?
— Послушай, у нас есть дети и внуки. Они прилетят и повидаются с нами. Неужели обязательно лететь на Землю, тем более, что это противозаконно?
— В том-то и дело, — возразила она. — Мы видели всех остальных наших внуков. Неужели не увидим самого младшего? Откуда нам известно, как его жена заботится о ребенке? Я ночами не сплю, все думаю об этом.
— Попробуй дремать днем, как я.
Аманта нажала на кнопку, и автоматическое кресло замерло.
— Ты собираешься доставать билеты или нет?
— Я об этом думаю. Давай качайся дальше.
— Не буду, — капризно заявила она. — Не буду, даже если бы это кресло раскачивал ты. Я думала, что выхожу замуж за человека, который сделает меня счастливой.
— Я всегда старался изо всех сил. Ну же, качайся.
— А ты попробуешь добыть билеты?
Итан послушно кивнул и почувствовал облегчение, когда кресло закачалось вперед-назад. Житья нет от женщины, которая не знает покоя.
* * *
Аманта лежала в постели, прислушивалась. Временами она слышала очень хорошо, совсем, как раньше. Порой не слышала почти ничего. Эти повторяющиеся приступы глухоты напоминали о годах молодости, когда она задавалась вопросом: почему это старики туги на ухо? Теперь она, даже лежа рядом с Итаном, она порой не слышала, как он храпит. Впрочем, сегодня ночью слышала хорошо.
Из прихожей доносились шаги, скрипы и шорохи, какие производит всякий, кто старается не наделать шуму. Она часто не спала по ночам и слушала, как он возвращается домой. Знала, кто пришел, и поэтому никак не реагировала. У Дома пенсионеров были свои правила.
Осторожнее, — мысленно подсказывала Аманта. — Там есть слабое место, где пол тонок и прогибается под ногой. Потом, когда поднимаешь стопу, покрытие щелкает. Разучились правильно строить. Все манкируют и стараются экономить.
Но щелчка не последовало. Итон обошел предательский участок. Туг Аманта вспомнила, что у него поразительно хорошо развит навык перемещения в темноте, который доводиться до совершенства только практикой.
Итан завозился у двери, и она забыла о подозрениях. Выскользнула из постели и распахнула дверь. Он столкнулся с ней нос к носу.
— Манта, они надо мной посмеялись…
— Ты что-нибудь съел? — перебила она.
— Выпил чашку этого марсианского кофе. Но…
— Не болтай, пока не перекусишь. Пустое брюхо — пустая голова.
— Не могу есть эту дрянь, которая вываливается из стены. Подожду до завтрака.
Она включила слабый свет и стукнула по селектору. Достала из-под кровати светящуюся пластину и положила на стол. Когда появилась еда, она разогрела ее на пластине и добавила специй.
— Вот. Это не настоящая еда, но можешь вообразить, что настоящая.
Итан вообразил, не оставил ни крошки, вытер губы и посмотрел на нее.
Она кивнула.
— Теперь можешь говорить, только потише. Не разбуди никого.
Итан потянулся и хрустнул суставами.
— Ходил вниз, в офис межпланетчиков; они со мной и говорить не стали. Сказали, в ближайшие шесть месяцев никаких рейсов не будет, а заранее билеты они не продают. Стал их теребить — вышли из себя. Посмотрели наши записи и заявили, что мы вообще никуда лететь не можем, если только на скоростном корабле, но, учитывая наш возраст, они сомневаются, что нам разрешат. Я не унимался, и тогда мне сказали, что мы можем попробовать договориться с одним из пилотов. Наверное, хотели отделаться от меня. Во всяком случае, послали побеседовать с каким-нибудь пилотом.
Аманте мысль понравилась. Пойти прямо к ответственному за полет человеку. Настойчивость может привести к желаемому результату.
— Сначала он был очень любезен, — продолжил Итан. — Объяснил, что не является владельцем корабля и не имеет права брать на борт кого попало. Я, зная, как тебе хочется лететь, предложил деньги, которые мы накопили.
— Все деньги, Итан?
— Не сходи с ума. Я решил, что оно того стоит.
— Я и не беспокоюсь, что мы переплатим, — задумчиво сказала она. — Ты сказал ему, что мы можем занять еще, если не хватит?
— Не успел. Он принялся хохотать и приговаривать, мол, как я не понимаю, что он получает плату не за каждый отдельный рейс, а за все отработанные годы, и не сейчас, а когда использует свое космическое время, уйдет на покой и перестанет заниматься тем единственным, что умеет. Сказал, что не пойдет на такой риск ни за какие деньги, и что я идиот, если думаю иначе. — Итан содрогнулся.
— Не бери в голову. Он просто старый дурак.
— Он моложе Джимми.
— Некоторым молодым людям не мешало бы поумнеть.
Итан угрюмо опустился в кресло.
— Если бы Джимми не совершил свой последний полет, то женился бы здесь, и его детки сейчас жили бы рядом. И нам не пришлось бы волноваться о них.
— Думаю, что так, но ему все равно повезло. Они узнали, что Джимми недостаточно крепок, чтобы лететь обратно. — Она начала вытирать посуду. — А как им удалось узнать, что ему нельзя возвращаться?
— Они проходят тесты. Перед каждым полетом.
Могла бы и сама догадаться. Они проходят тестирование. Благодаря тестам Джимми жив, хотя и далеко. Она села.
— Устал, — зевнул Итан. — Давай ложиться спать.
— Ложись. Я думаю.
Итан разделся и лег, а она все сидела и думала. Иногда это давалось непросто, вещи перестали быть такими ясными, как прежде. Однако в эту ночь думалось без труда. Женщина, нарожавшая детей, должна уметь разбираться с трудностями. Наконец она сказала:
