Подавив в себе желание немедля написать пространное сообщение, Лера вышла из сети, заверив себя, что у ТТ просто могло не быть возможности ответить ночью. А ей надо бы взять себя в руки и перестать паниковать. Это всего лишь ася. Всего лишь ее ТТ. Всего лишь сеть.
В которой она так крепко запуталась.
— А! Проснулась? С добрым утром, — буркнул взлохмаченный и злой Макаров, сидящий за кухонным столом. Судя по всему, спать он не ложился или имел дурную привычку надевать по утру мятую вчерашнюю одежду.
— И тебе того же, — пожала плечами Лера, подходя к холодильнику и придирчиво осматривая содержимое. — Продуктов бы надо купить.
— Слушаюсь, Ваше Величество! А ничего больше не надо?
— Надо. Надо, чтобы с утра, Макаров, ты меня не доставал.
— Только с утра?
— Боюсь, на большее тебя не хватит.
— Бойся. Меня не хватит даже на утро. — Он зевнул и положил голову на сложенные на столе руки. — Отец звонил. Приедет через полчаса. Его и попроси купить все, что тебе нужно. Он не откажет.
— Окей. Завтракать будешь?
— А если да?
— Значит, будешь.
Лера принялась нарезать продукты, чтобы состряпать что-нибудь вроде горячих бутербродов. Насколько она помнила, Макаров их любил. И почему это вообще должно ее волновать?
— Ты такая хозяйственная, просто караул! — с издевкой проговорил Игорь, поднимая голову и наблюдая за Лерой. — Слушай, у меня вопрос есть.
— Какой?
— Тебе не кажется, что твое проживание здесь, ну, несколько странно выглядит?
— В каком смысле?
— В прямом. После того, что у нас с тобой было, теперь ты живешь в доме моего отца.
Лера даже замерла, не донеся тертый сыр до противня. Интересно, Игорь сейчас серьезно или это шутка такая? Наверное, второе. В макаровском стиле. Или действительно вспоминал их прошлое, которое не было особенно радужным? Она бросила на него быстрый взгляд, но по тому, как смотрел на нее Макаров, было невозможно понять, о чем он в действительности думает.
— То, что было, давно прошло. Я уже и не помню ничего, — соврала она, возвращаясь к приготовлению бутербродов. — И вообще предпочла бы, чтобы мы, пересекаясь, перестали собачиться или друг друга задевать.
— А вот с этим сложнее.
— Почему?
— Потому что ты меня бесишь. Твое присутствие здесь — в первую очередь.
— Откровенно.
— Не привык скрывать то, что скрывать не нужно.
— С этим я тебе помочь не могу. С тем, чтобы избавить тебя от своего присутствия. Я уже сказала, что меня сюда привез твой отец. И я останусь здесь, пока мне и ему это будет нужно.
— Прям как наложницу.
— Не мели ерунды. Не все приводят сюда женщин с этой целью.
— Ревнуешь?
— Кого?!
— Меня.
— Макаров, блин. Ты меня до сих пор удивляешь.
— Приятно это слышать. Ну, так что?
— Как-то ты быстро перешел от ненависти к вопросам о ревности, не находишь?
— А я вообще парень скорый на такое, тебе ли не знать?
— Вот-вот. Мне ли не знать.
— Значит, мой отец тебя не трахает?
— Игорь!
— Что? Я хочу знать ответ на этот вопрос.
— Это тебя не касается.
— Я сам решаю, что меня касается, а что нет. Это — касается.
— Все равно. Отвечать не буду.
— Почему?
— Потому что я тоже имею право выбирать, что меня касается, а что нет.
Лера, наконец, поставила противень в духовку и повернулась к Макарову, складывая руки на груди. Словно в попытке защититься — от него, от того, что он говорил и делал. От того, какие воспоминания в ней рождал.
— Ладно. Оставляю тебя одну. Отец приехал, — глухо проговорил Игорь, кивая на окно, выходящее во двор.
— А завтрак? — пролепетала Лера, не понимая, что происходит с Макаровым и с ней самой.
— Жрать расхотелось. Аппетит испортила, спасибо.
Он поднялся, пнул стул, задвигая его под столешницу, и быстро вышел из кухни. Придурок. Самый настоящий. А она снова едва на него не повелась.
Часть 1. Отрывок 4
— Лера, я хочу, чтобы ты подумала еще раз. Очень-очень хорошо подумала. И попробовала вспомнить хоть какую-то деталь. Или зацепку, что угодно.
Голос Валентина Николаевича был тихим, но полковник умел передать тоном всю важность, содержащуюся в простых, казалось бы, словах. Ему бы допросы вести. Мог бы делать это безо всяких паяльных ламп и прочих иголок под ногти.
Валерия прикрыла глаза и помассировала виски, в которых угнездилась ноющая боль. Каждый раз, когда она пыталась вспомнить хоть что-то, связанное с убийством злосчастного депутата, голову будто наполняли ватой, которая вскоре переставала в ней помещаться и начинала распирать черепную коробку изнутри.
— Ничего. Правда. Белый лист.
— Хорошо, с этим мы еще разберемся. — Валентин Николаевич откинулся на спинку дивана, и Лера сразу почувствовала себя спокойнее. Ее не пугало или не напрягало присутствие отца Игоря, скорее, вводила в ступор необходимость обсуждать то, что вызывало лишь неприятные воспоминания. И когда он сменил тему, Валерия, наконец, смогла вздохнуть свободнее.
— Скажи, как тебе тут живется? Как ведет себя Игорь?
— Хорошо, — соврала Лера, умолчав о вечеринке, устроенной Макаровым. — И живется мне хорошо, и Игорь себя ведет неплохо. В общем, уживаемся.
— Понятно. Но если что — не стесняйся, говори. Я сумею найти на сына управу.
— Нет, не нужно. Я же сказала. Все хорошо.
— Ну, смотри. Кстати…
Он не договорил. Дверь в небольшой кабинет распахнулась, ударяясь о стену, и Смельчаков инстинктивно схватился за кобуру. А Лера едва сдержала крик, готовый сорваться с губ. На пороге стоял Макаров. Хмурый, все такой же взъерошенный и чертовски злой. Наверняка не выдержал и прибыл проверить, чем тут они с Валентином Николаевичем занимаются. Лера не удержалась и послала ему понимающую улыбку, которая наверняка вышла натянутой и кривой. Ну и черт с ней. Этот идиот ее порядком напугал.
— Тебя стучаться не учили? — тихо, но угрожающе процедил Смельчаков, поднимаясь с дивана.
— Ой, совершенно забыл об этом как раз сегодня. И что, пристрелишь за это почти родного сына?
— Не паясничай. Что-то случилось?
— Случилось. У Леры кончились продукты.
Валентин Николаевич округлил глаза и перевел взгляд на Леру, которой захотелось нервно рассмеяться. Это объяснение Макарова было настолько топорным, что смахивало на фарс. Интересно, какие цели он преследует, если смотреть на эту ситуацию более глобально?
