— Она ничего не говорила о том, зачем туда едет?
— Говорила. Отдохнуть пару дней. Завтра вернётся к вечеру. Да что случилось, ты можешь объяснить?
— Не могу, Никит. Не могу… сама ни черта не понимаю.
— Так. Давай-ка, гоу на кухню, раз разбудила. Хоть завтрак мне приготовишь.
— С ума сошёл? Никаких завтраков я тебе готовить не буду.
— Ну, тогда придётся давиться пустым кофе.
Никита подтолкнул её в сторону кухни, и Алёна послушно направилась туда. Возвращаться домой, где она будет изводиться одна в ожидании мужа, не хотелось. А если Николай вернётся, пока она у Никиты, и не обнаружит жену дома — тем лучше.
Она устроилась на том самом стуле, на котором совсем недавно сидела в компании Светы, и снова тяжело вздохнула. Чёртовы неотступные мысли и сомнения не давали ей ни единого шанса на то, чтобы она могла успокоиться.
— Выпить у меня нет, хотя, вижу, что тебе бы не помешало, — поставив чайник, повернулся к ней Никита.
На нём были надеты только светлые спортивные штаны, и Алёна, помимо воли, раз за разом отвлекалась на подкаченный обнажённый торс.
— Да я так скоро алкоголичкой стану. Так что давай чай или что там у тебя есть?
— Расскажешь, что стряслось? Может, помочь могу?
— Не можешь.
— Ну, как знаешь. Только если это с матерью моей связано, я считаю, что должен знать, что бы там ни было.
Она посмотрела на него внимательнее. Серьёзный, каким никогда его, пожалуй, не видела. Выложить Никите всё? Получится больше предположений, чем фактов. Да и посмеётся он над ней, скорее всего.
— Не связано, — всё же решилась она. — Николай не пришёл домой ночевать. К телефону не подходит. Вспомнились его давешние посиделки со Светкой, вот я и приехала.
Он взглянул на неё как-то странно, но тут же отвёл глаза, и Алёна решила, что ей показалось. Нервы в последнее время стали просто ни к чёрту. К психологу, что ли, сходить? Или сразу к психиатру?
— Понятно, — просто ответил, и больше не прибавил ни слова. Интересно знать, что ему понятно?
— Никит?
— Чего?
— Ты знаешь что-то?
— О чём?
— О Коле.
— Нет. Ничего не знаю. А тебе советую в руки себя взять. Найдётся твой Коля, ничего ему не сделается.
— Откуда знаешь?
— Да просто так думаю.
Никита поставил перед Алёной чашку крепко заваренного чая и подтолкнул к ней сахарницу. Сам устроился напротив, не сдержавшись зевнул и потянулся. И снова внимание Алёны сосредоточилось на мышцах, перекатывающихся под кожей.
— Ну раз ты так думаешь, то я теперь спокойна. С другой стороны, хорошо, что я приехала.
— Почему?
— Ну… ты меня избегал, а я понять не могла, почему.
Она произнесла эти слова, и на душе даже легче стало. Ведь вот он, Никита, рядом. Как и раньше, когда порой болтали о всякой ерунде как хорошие приятели. И незачем совсем ему было так отчуждаться.
— А сейчас поняла?
— А сейчас не избегаешь.
— Значит, не поняла.
Он растёр лицо ладонями, облокотился на стол, подаваясь к ней. Смотрел всё так же серьёзно, и Алёне было не по себе от этого взгляда.
— Намеренно это делал. Думал, внимание твоё привлеку. Но я же не муж твой, ночами пропадающий, куда уж мне до него?
— Ну, хватит. Мы с тобой за пару встреч, которые после твоего признания были, так серьёзно и не поговорили. И сейчас вроде как не время, учитывая, что меня трясёт, — она продемонстрировала ему подрагивающую ладонь, — но хочется уже расставить все точки над «ё».
— Какие? Нечего расставлять, Алён. Всё ведь просто.
— Что просто?
— Да всё просто. Я в тебя влюбился. Признался. С тех пор ничего не изменилось. Если для тебя это непосильная ноша, уж прости. Хотя, кажется, я тебя не особо напрягал всё это время.
— Не напрягал.
— Вот чёрт. Наверное, надо было.
Он кривовато усмехнулся, а у Алёны вдруг растерялись куда-то все слова. Да и не могла она сказать Никите ничего нового. Подумать только… внимание он привлекал. И привлёк ведь, с этим не поспоришь.
— Хорошо. Тогда слушай, простой ты мой. Сейчас я вообще ни черта ни о чём думать не могу. А раньше о тебе думала. Долго и много. И совсем не как о мальчишке-пятилетке, который ко мне на колени забирался и просил танк нарисовать. Только всё это впустую. Потому что ничего больше этих дум быть не может. Я люблю мужа, где бы он там ни шлялся. И сейчас меня наизнанку выворачивает по поводу, который дал мне именно он.
Она поднялась из-за стола и снова сделала глубокий вдох. Что ж так в последнее время везёт на эмоциональные качели? То одно, то другое. А она ещё на жизнь свою размеренную жаловалась.
— Ладно, Никит. Пойду я. Может явился муженёк домой, хотя, вряд ли.
И почти вышла из квартиры, когда услышала тихое позади себя:
— А может, если наизнанку заставляют выворачиваться, — не впустую думала о «мальчике с танками»?
И снова её подбросило на тех самых качелях, только Алёна уже дошла до предела. И что-то говорить в ответ сил не было. Закрыв за собой дверь, она почти бегом направилась в сторону лифтов, будто боялась, что Никита побежит за ней.
Или не побежит.
Задремать удалось только к полудню. К этому времени Алёна успела обзвонить всех общих друзей, знакомых, приятелей, и бог весть кого ещё. Телефон у Николая так и был отключён, и у Светы — тоже. Хотя, думая о подруге, Алёна заверяла себя, что та просто загородом, где с сетью какая-нибудь беда, всё равно нет-нет, да и проскакивали нехорошие мыслишки.
Ей даже удалось переговорить с каким-то дальним родственником одноклассницы, который когда-то давно работал в органах. Он заверил её, что в случае чего поможет с этой стороны, но пока о розыске думать слишком рано — не прошло даже суток с момента, когда Николай звонил и давал о себе знать.
Ей снились кошмары. Какие-то ужасные недостроенные дома, внутри которых она пробиралась по трухлявым ненадёжным балкам к выходу, балансируя на верхотуре. Ощущение того, что Алёна вот-вот упадёт, стоит только ей сделать неверный шаг, было таким пугающим, что она даже во сне начала уговаривать себя проснуться. И не могла. Как будто подсознание намеренно удерживало её в этих кошмарах, не давая выбраться на поверхность.
Проснулась резко, будто кто-то толкнул её, не давая и дальше вязнуть в этом отвратительном болоте собственных страхов. Села на постели, осматривая спальню невидящим взглядом, и в ту же секунду, будто только и ждал её пробуждения — зазвонил телефон.
Алёна выдохнула. На экране высветилось имя лучшей подруги.
