— Это есть неправда. Если вы так уверены в своя правота, то допустите нас в складской помещения.
— Вы же человек военный, как и я, должны понимать, что я не могу этого сделать. Здесь военный объект, который мы охраняем.
— Это ваш ответ.
— Да, это мой официальный ответ.
— В таком случай мы предпринимать действенные меры.
— Предупреждаю, что наши ответные действия будут адекватные. Честь имею, — Булавин, резко развернулся, не спеша, пошел вдоль берега, сопровождаемый пограничным эскортом.
— Класс! — восхищенно воскликнул капитан Крутихин, — вы прямо как дипломат, товарищ подполковник.
— Нужда заставит, — вздохнул Булавин.
— И что они теперь могут предпринять? — озабоченно поинтересовался Иноземцев.
— Предполагаю, ночь пройдет спокойно. На открытый штурм бункера им нужна санкция руководства. Там ведь тоже сейчас чешут затылки. Во всяком случае, они уже в дерьме. Поэтому они пойдут на все, вплоть до открытого штурма с применением оружия. Если норвежцы добудут доказательства наличия зарина, то это перевесит их провокацию. На Западе будут говорить не о нарушении ими нашей границы, а только о нашем зарине, который мы храним здесь, чтобы отравить Европу.
— А мы что? — лейтенант Иноземцев озабоченно взглянул в лицо Булавину.
— Будем действовать по уставу. Давайте еще пройдемся с километр и пойдем спать, а то уже голова чугунная. Значит так, Иноземцев, с Малышкиным вы делите ночь пополам, всем остальным спать. Джек, вперед, — Булавин отстегнул поводок с ошейника хаски.
Глава XXVIII
Булавин проснулся от того, что Иноземцев осторожно тряс его за плечо:
— Товарищ подполковник, проснитесь, товарищ подполковник!
— Ты чего? — Булавин испуганно уставился на лейтенанта-пограничника.
— Норвежцы уходят с острова.
— Как уходят? — Ульрих Романович сел на кровати.
— Они свернули все палатки и увозят их на катер.
— Что за черт! Неужели мы их убедили?
Булавин быстро оделся, вместе с Иноземцевым прошел наверх. Или они получили от своего руководства команду на отбой или что-то задумали, мелькнуло в голове Булавина нехорошее предположение.
Утро выдалось солнечное. От тумана не осталось и следа. Мелкие льдинки жемчугами блестели на земле. Даже серые волны Баренцева моря выглядели праздничнее.
Выйдя на поверхность, Булавин ладонью прикрыл глаза от солнца, чтобы увидеть, что происходит на позиции норвежцев. Увиденное его удивило. Норвежские моряки деловито сворачивали последнюю самую большую палатку, упаковывали ее в большой брезентовый мешок. Вся позиция норвежцев осталась чистой, если не считать оставленные ими на земле бутылки и пивные банки.
— Они что, покидают нас без боя? — спросила майор Беленко, подошедшая к мужчинам.
— Хотелось бы в это верить, но здесь что-то не так, — задумчиво произнес Булавин.
К условной границе «минного поля» подошел капитан Свенгсон с рупором.
— Господин Булавин, — голос норвежского офицера раздался по всей территории острова, — я вам предлагать мирное решение проблема, но вы отказывайтесь от этот предложение. К сожалению, вынужден приступать к более жесткие меры. Ответственность за последствий лежать на вас.
Ни один мускул не дрогнул на лице Булавина. Он невозмутимо взирал на то, как норвежский капитан подошел к вельботу и отплыл на свой корвет.
— Что они задумали? — спросил Иноземцев.
— Явно не пасхальный подарок. — Булавин резко повернулся к пограничнику, — буди всех. Немедленно! Ход событий начинает ускоряться. И принеси мне бинокль. А вы спускайтесь вниз, Ольга Вячеславовна.
— Что сейчас будет? — спросила женщина-химик.
— Вы знаете что такое «Пингвин»?
— Из области зоологии знаю, но вы имеете в виду что-то другое.
— Да, это ракетный комплекс норвежцев. Дальность стрельбы двадцать километров.
Булавин долго наблюдал за норвежским корветом, который развернулся бортом к берегу. Ему было понятно, что происходят какие-то приготовления, и только, когда на палубе угрожающе вздыбился острый конец ракеты, он все понял.
— Всем быстро вниз! — истошно прокричал Булавин своим подчиненным, стоявшим рядом с ним.
Все побежали к лестнице, ведущей на нижний этаж. Булавин на средний этаж, где находились жилые комнаты, спустился последним.
— Они что, все-таки решили ударить? — спросил Крутихин, который первый догадался о причине столь эмоциональной команды Булавина.
— Навели ракету на наш бункер. Предполагаю, сделали это, чтобы…
Но закончить фразу Булавин не успел. Оглушительный взрыв потряс весь остров. Ольга Вячеславовна ойкнула и присела, хаски испуганно взвизгнул, мужчины тоже вздрогнули, ошарашено посмотрели друг на друга. С потолка посыпалась штукатурка, пол под ногами зловеще затрещал. Сразу заложило уши. Наступила гулкая тишина.
— Это вам привет от норвежцев, — попробовал пошутить Булавин, но почему-то никто не отреагировал на шутку.
— С-суки, — зло выдавил Крутихин, потряхивая головой, — если бы не сбежали вниз, то они бы нас поджарили.
— Они пошли ва-банк. — мрачно констатировал Булавин, — надо сделать рекогносцировку. По правилам тактики, после артподготовки должна последовать атака противника.
Когда поднялись к выходу на верхний этаж, то обнаружили, что наверху каменный потолок обвалился, а выход их бункера засыпало горой камня и щебня.
— Это что же, — воскликнул Крутихин, — здесь тонны камня, нам тут неделю надо будет разгребать.
— Это называется оказаться в западне, — резюмировал Булавин.
— И что теперь делать? — озабоченно спросила Беленко.
— Будем искать выход.
— И где он.
— Я имел в переносном смысле, из создавшегося положения.
— Зачем в переносном смысле, можно и в прямом, товарищ подполковник, — подал голос Малышкин. — Здесь же есть шахта для пуска ракет. Мы с Камзараковым часто там лазили наверх. У нас там и веревка есть.
— Ну-ка, ну-ка, веди нас туда, — Булавин удивленно посмотрел на солдата-пограничника.
— Да нет, товарищ подполковник, шахта тоже, наверное, обвалилась, если такой мощный потолок рухнул, — предположил Крутихин.
— Посмотреть все равно надо. И потом, такие шахты делают очень крепкими, с железной арматурой.
Малышкин темными коридорами повел всех к ракетной шахте. Шли, молча, с надеждой, что выход из бункера через шахту остался не разрушенным. Бывший дезертир привел группу людей к большой круглой площадке. Темно, холодно и мрачно. Булавин посвятил фонариком наверх. Гладкие стены шли вверх, но наверху ничего не было видно, тоже темнота.
