Он посмотрел на себя, потом снова на нее.
— После многих часов в лаборатории мне нравится чувствовать солнечное тепло, но я не лежу часами на солнце, чтобы стать как можно темнее.
Она посмотрела на его оливковую кожу:
— Вам это и не нужно.
— И вам тоже.
Очень мило с его стороны сказать это, и, может быть, он действительно считает бледный цвет лица очаровательным.
— Это не имеет значения. Я уже много лет назад отказалась от всех попыток загореть.
— Хорошо.
Она улыбнулась.
— Я знаю, каково это — чувствовать себя не таким, как все, и не иметь возможности стать похожим на окружающих.
— Вряд ли у вас были проблемы с внешностью. — Он был слишком хорош.
Он не возгордился от комплимента, как сделали бы многие калифорнийцы.
— Моей проблемой был возраст, — сказал он, повторяя то, что уже говорил раньше.
— Когда-нибудь становилось легче?
— Мне казалось, что да, какое-то время, когда я был подростком.
— Что же случилось? — Попытается ли он осадить ее за то, что она лезет не в свое дело, более того, в то, которое не имеет никакого отношения к причине ее приезда? Но она не могла противостоять сжигавшему ее изнутри желанию лучше узнать его.
— Я пытался делать то, что делали окружающие меня взрослые.
— Очень типично для подростка.
— Да, в общем, многие подростки стараются вести себя друг с другом по-взрослому. Меня же окружали люди на несколько лет старше и имевшие в миллион раз больше жизненного опыта.
— Это было болезненно.
— Можно сказать и так. Зато я понял много важных вещей.
Она не стала расспрашивать дальше, но, может быть, однажды он сам расскажет ей. Потом она отругала себя. О чем она думает? Как только их компании объединятся, она больше никогда не увидит его.
— Поэтому вы теперь живете на острове и работаете дома, так что вам не приходится ни под кого подстраиваться?
— Может быть. Я никогда не задумывался об этом, но то, чем я занимаюсь, невозможно делать среди тех, кто привык работать с девяти до пяти.
— Да, полагаю, вы правы. А вам всегда хотелось быть изобретателем?
Материализовался Джейкоб, поставил перед ними по тарелке охлажденного мангового супа и вышел.
Саймон попробовал суп, улыбнулся и съел еще, прежде чем ответить.
— Я всегда жаждал открывать что-то новое, новые способы для решения старых задач и более эффективное использование имеющихся ресурсов.
— Такая постановка проблемы гораздо шире, чем разработка новых компьютеров.
— Компьютеры всегда играли главную роль. Это естественно, учитывая, кем был мой отец, но я экспериментирую и в других областях.
— А над чем вы работаете сейчас? — Она попробовала су п. Изумительно! Ароматный и вкусный, с оттенком кокосового вкуса и персика, смешанного с манго.
— Один из моих текущих проектов — это топливный элемент на ветровой тяге как альтернативная форма энергии.
Конечно, он не смог бы работать только над одной вещью.
— Как успехи?
— Умеренные.
— А что такое топливный элемент? — Она знала, что такое ветряная мельница. В Калифорнийской пустыне их стояли сотни. Однако она никогда не слышала о топливном элементе.
— Это что-то вроде суперэффективной батареи, работающей на водороде и воздухе. Когда вам нужна энергия, вы прогоняете газ сквозь слои батареи, одним из побочных продуктов чего является электричество.
— А что с другими побочными продуктами? — Она помнила, что атомная энергия в свое время рекламировалась как чистый источник энергии, и посмотрите, какой проблемой стали ее отходы.
— Если как топливо использовать водород и воздух, то вторичным продуктом оказывается чистая питьевая вода. Водород в изобилии во вселенной, а первичные тесты показали, что топливный элемент будет как минимум вдвое эффективнее, чем другие источники. И в нем нет движущихся частей, которые могут изнашиваться.
Он говорил с таким энтузиазмом, вдруг стал так разговорчив.
— Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Существует множество сложностей, с которыми нужно разобраться прежде, чем агрегат станет пригодным для массового использования.
— И вы как раз сейчас работаете в лаборатории над этими сложностями?
— Я и, вероятно, сотня таких же энтузиастов альтернативной энергии.
Она положила ложку и вытянула босые ноги, подставляя их теплому солнцу. Саймон посадил ее в тени большого зонта.
— Когда же вы находите время разрабатывать опытные образцы для «Брант компьютерз»?
— Я не отвечаю за все разработки.
— Но я думала, вы в «Брант» главный инженер-проектировщик. — Она была уверена, что Эрик так определил его роль в компании.
— Думаю, моя должность называется что-то вроде «приятель-проектировщик».
Она улыбнулась:
— Вы не знаете?
Серые глаза заглянули ей в лицо.
— Это не имеет значения. Я делаю то, что делаю, потому что это то, чем мне нравится заниматься.
— Но вы ведь действительно проектируете для «Брант компьютерз»?
— Я создаю новые технологии на фазе испытания концепции. Иногда это означает создание рабочего образца, иногда нет. Как только я передаю его проектной группе, я практически не участвую в работе, если только они где-нибудь не застрянут.
— Я слышала, ваша проектная группа одна из лучших в своей области.
— Нам нравится так думать.
— В «Икстант корпорейшн» тоже работают самые передовые инженеры страны. Представляете, что могут сделать эти две команды, если их соединить? — Наверняка это одна из выгод слияния, которая его привлечет.
Он нахмурился:
— Насильственное слияние двух команд может с той же легкостью уничтожить эффективность работы обеих.
— Почему это должно произойти?
— Создание нового продукта — это творческий процесс.
Только когда он закончил есть суп, она поняла, что он не собирается ничего добавлять. Она подождала, пока Джейкоб уберет тарелки и принесет второе блюдо, и заговорила снова:
— Так почему же творческий процесс должен пострадать от слияния двух команд?
— Я не знаю, пострадает ли он. Существует такая возможность.
— Но почему такая возможность существует? Я бы сказала, что чем больше мозгов, тем лучше.
— Вы никогда не слышали поговорку «Слишком много поваров испортят бульон»?
