– Вот так.
– Да? – озадачилась она и ткнула мне пальцем в другую щеку. Между прочим, больно – ногти у нее были острые, как у кошки.
– Я имел в виду поцеловать, – мрачно ответил я. Она реально все буквально поняла или опять играет?
Наташа звонко рассмеялась и, подойдя ко мне, привстала на носочки и поцеловала в щеку. Я чуть не растаял, но виду не подал. Пусть думает, что я суровый мужик.
– Спасибо, супергерой.
– Я не супергерой, я антигерой, – ответил я. – И вообще, ты очень плохо себя вела, Наташенька. Поэтому ты будешь наказана.
– Да ты что? – фыркнула она. – Интересно, как?
– Буду строгим работодателем, – ответил я ядовито и процитировал по памяти: «Ты – мой работодатель, я – твоя сотрудница, прислуга или кем ты меня считаешь». Так ты мне сказала, верно?
Эти ее слова задели меня. Я сказал ей свое имя. Значит, я считал ее кем-то бóльшим. Кем-то вроде друга.
– Верно, – нахмурилась Наташа.
– Рад, что помнишь. И мое первое задание в качестве строгого босса – пока мы вместе, ты больше не встречаешься с этим козлом. А теперь идем домой, я устал весь день торчать на улице, – заявил я, взял ее за руку и снова куда-то повел.
– Нам в другую сторону, – со смешком в голосе сказала Наташа.
– Я знаю, – ответил я, хотя это было вообще не так. Я тут вообще не ориентировался, но тут же нашелся. Я вообще бог импровизации. – Хочу зайти в то кафе сначала. В горле сухо.
– Что ж, давай зайдем, – согласилась Наташа. – А зачем ты держишь меня за руку?
– Чтобы не убежала, – ответил я, переплетая свои пальцы с ее.
Мы зашли в небольшое уютное кафе, оформленное в прованском стиле, и сели за столик в укромном местечке за колонной. Я чувствовал себя дураком, но держался уверенно. Наташа по большей части молчала и иногда вздыхала.
– Давай поговорим, – предложил я, едва от нас отошел официант.
– Давай, – ответила Наташа. – О чем?
– Обо всем, что было в последние дни. Ты очень сильно обидела меня, лапуля, – признался я.
– Я?! – возмутилась она. – Это ты меня обидел, клоун! Ушел на весь день, и я… Я чуть с ума не сошла от страха, – вдруг призналась рыжая и посмотрела на меня. Я заглянул в ее зеленые глаза, и то, что я в них увидел, окончательно меня добило. Беспокойство. Страх. Отчаяние. Вот что я прочитал и изумленно замер. Наташа действительно боялась за меня в тот день. И ей действительно было больно, хоть она и не подавала вида.
И тогда я рассказал Наташе как есть. Про Катю. Про ее свадьбу. Про видео. Про то, что был вне себя, ушел из дома и напился. Нашел себе какую-то Катю, которая пыталась меня соблазнить. Подрался с Клумбой. Обозлился еще больше. Вернулся домой и поругался с ней.
Я рассказал ей все, а она молча слушала и вертела в руках кофе.
– Знаю, что я придурок. Но не всегда умею контролировать себя, – признался я. – Мне не нравится все то, что произошло. И не нравится твое поведение и отношение ко мне.
– Можно подумать, мне нравится то, как ты поступил, – нахмурилась Наташа. – Я очень расстроилась. Ты не должен был уходить, не сказав. Хотя бы не написав записку. Я сильно переживала, поверь. А после твоих грубых слов по телефону мне просто захотелось тебя придушить, Кирилл.
– Я был не в себе! – воскликнул я. – Еще и выпил лишнего.
– И дома ты вел себя отвратительно. А утром вместо того, чтобы извиниться, решил сделать вид, что ничего не произошло.
– Я не специально. Ладно. Хорошо. Я понял. Извини, если задел тебя.
Я терпеть не мог извиняться. С детства.
Наташа вздохнула и на мгновение прикрыла глаза.
– И ты извини меня. Я тоже поступила не слишком хорошо, когда упоминала Катю и когда ушла гулять с Мишей. Как-то все глупо вышло, да? – улыбнулась она одними глазами, и я кивнул. Действительно, глупо. Сейчас, когда эмоции улеглись, все произошедшее с нами казалось странным, а мы сами – нелепыми.
Мы разговаривали долго. Наташа говорила о своих чувствах и страхах, о том, как испугалась, когда я неожиданно пропал, и, надо сказать, только после того, как она все разложила по полочкам, я понял, почему она так рассердилась. Мне стало смешно – не из-за нее, из-за себя. Я считал себя знатоком человеческих душ, а в итоге мой эгоизм заслонил ее чувства. Я был так погружен в себя, что не замечал ничего вокруг. И в какой-то момент почувствовал стыд – когда Наташа, держа чашечку кофе и глядя в окно, тихо говорила, как выбежала в дождь, чтобы позвонить мне, ведь телефона у нее не было. Конечно, я не подал виду, но опущенная на колени рука сжалась в кулак. Мать всегда говорила мне, что я эгоист, и она оказалась права.
Я ненавидел, когда она оказывалась права. И ненавидел это состояние – когда эмоции брали вверх настолько, что я не думал ни о ком и ни о чем, кроме своей боли. Из-за этого я часто обижал близких. А сейчас – Наташу.
Она стала мне близкой?
Я хотел этого и одновременно не хотел. После истории с Катей мне не хотелось никого к себе подпускать. Понятия не имею, как в моей жизни появилась Наташа. Как вообще та самая девица, которая опозорила меня в аэропорту, стала той, с кем я делил квартиру?
Оценив искренность Наташи, я рассказал о том, что творилось в моей душе. Рассказал про Катю, про то, как встретился, как влюбился, как пытался завоевать, как потерял. Я был с ней искренним настолько, насколько, наверное, был искренним со своим психотерапевтом. И каждое слово давалось легко и просто.
Мне действительно хотелось рассказать ей о себе. Впервые за долгое время. Я так хотел разгадать ее тайну, что не заметил, как выболтал ей свои. Я впервые так открывался перед человеком, которого, по сути, знал совсем немного. Это был риск, но кто не рискует – тот никогда не узнает шикарный вкус «Макаллан» пятидесятилетней выдержки. Мне, кстати, их проиграл Феликс, когда мы только начинали. Тогда у него не было пятидесяти тысяч баксов, и я вообще забыл о нашем споре. А спустя лет пять он подарил бутылку виски мне на день рождения – помнил. Люблю своих честных друзей. Например, Октавия, который обихаживает Лилит, не зная, что я просто подкупил Наташу. Черт, теперь еще и за это будет стыдно. Но на кону «Элис» Кеннета Шоу!
И Наташа.
Эта мысль пронзила меня, и я, перестав себя контролировать, с грохотом поставил пустую кружку на стол, заставив рыжую вздрогнуть.
– Ты чего? – удивленно спросила она.
– Да так, – отмахнулся я.
– Ты всегда становишься сам не свой, когда говоришь про Катю, – спокойно заметила Наташа, но в ее глазах промелькнуло что-то странное. Досада? Злость?
– Так заметно? – усмехнулся я, не спеша признаваться в том, что думал сейчас совсем не о Кате.
– Заметно. Так странно, – вдруг улыбнулась она. – Я тогда представилась тебе Катей. Случайно.
