Наверное, моей ошибкой было то, что в какой-то момент я все же поддалась очарованию Кирилла и неосознанно поверила ему – в то, что он меня действительно защитит. Я так хотела, чтобы рядом оказался тот, кому я могла доверять и на кого бы могла положиться, что приняла за такого человека Кирилла. Как же глупо было повестись на его широкие жесты и веселые улыбки!
А он? Он сразу забыл обо всем, стоило только этой Кате оказаться рядом! Даже разговаривать со мной нормально не стал. Говорил таким нехорошим тоном, будто бы презирал.
За окном стало темно. На столе высилась гора пирожков, в духовке томилось мясо, в холодильнике – салат и чизкейк. В пустой квартире все еще пахло свежей выпечкой, и что-то почти беззвучно бормотал телевизор. Я ходила из угла в угол, ужасно злая и готова дать Кириллу отпор, когда он вернется. И… если вернется. Вдруг он со своей Катей останется ночевать в каком-нибудь шикарном номере отеля с видом на Красную площадь.
Моя фантазия снова сработала на отлично – подкинула мне картинку, в которой Кирилл и Катя находились в полутемной комнате. Не перерывая поцелуй, он вел ее к огромной кровати с полупрозрачными балдахином… Они оторвались друг от друга, Катя толкнула его в грудь ладонями, и Кирилл упал спиной на кровать, не сводя с нее влюбленных глаз и улыбаясь. А она, распустив волосы, грациозно, словно кошка, двинулась к нему и…
– Хватит! – сама себе сказала я, умирая от этой неожиданной ревности.
Да пусть они делают, что хотят! Мне должно быть безразлично на это. Без-раз-лич-но. Он ведь мой работодатель – сам так сказал. А я не собираюсь с ним спорить. Дождусь, когда срок нашего дурацкого договора закончится, заберу свои деньги и уеду.
Мои мысли прервал звонок в дверь.
Один, второй, третий… Я пошла открывать после четвертого. Это была моя маленькая месть – он ведь тоже не сразу ответил на мой звонок.
– Почему так долго, лапуля? – фыркнул Кирилл и оттолкнул меня, чтобы войти в квартиру. Он был мокрым после дождя, взъерошенным и злым. И энергетика от него исходила темная и тяжелая, подавляющая.
– Как смогла, так и открыла, – дерзко ответила я. – Где был?
– В баре. Пил. Один. А может быть, и не один. – Он коротко хохотнул. – А что? Будешь пилить меня?
Я бросила на него быстрый, полный презрения взгляд и вдруг поняла, что его скула разбита – на ней была кровь. Кровь была и на костяшках пальцев – засохшая. А вот джинсы были в грязи. Обалдеть, во что он ввязался? Надеюсь, цел. Вроде бы двигается нормально.
– Дрался? – только и спросила я, а Кирилл подошел ко мне и издевательски пощекотал под подбородком. Пальцы у него были ледяные.
Я отпрянула. Сначала он этими пальцами свою Катю гладил по волосам и лицу, а теперь меня? Стало противно.
– Все еще играешь роль моей маленькой рыжей женушки? – проговорил Кирилл, глядя мне в глаза с кошачьим прищуром.
– У тебя денег столько не хватит, чтобы я роль твоей женушки играла, – бесстрашно парировала я, преграждая ему путь на кухню. И повторила свой вопрос: – Дрался?
– Отойди, – поморщился Кирилл.
– Отвечай мне – ты дрался?
– Дрался. Довольна? Теперь дай пройти.
– С кем дрался?
– Со своей тенью.
– Видимо, только с ней ты и можешь драться!
– Чем ты недовольна? Какого дьявола пристала ко мне? Что тебе-то от меня нужно?
– Ты мог сказать мне, что уходишь! – выкрикнула я. Боже, я ведь так волновалась за него!
– Я обязан отчитываться? Не забывайся, – процедил сквозь зубы Кирилл. – Хватит меня бесить. Уйди!
Без особых усилий Кирилл отодвинул меня и прошел на кухню. Прямо в грязных кроссовках. На светлом керамограните остались темные следы. И это опять должна убирать я? Катеньку убирать он явно никогда не заставлял. Казалось, какая-то глупость – подумаешь, следы, но злость во мне вспыхнула с новой силой.
Я пошла следом, ненавидя этого человека всем сердцем.
Кирилл включил свет, распахнул холодильник и достал бутылку холодной воды. Сев на стул, он стал жадно пить.
Я наблюдала за ним, скрестив на груди руки.
– Оставь меня одного, – повелительно махнул он рукой.
– Нет уж. Сначала я выскажусь. Ты поступил по-свински, исчезнув без предупреждения, – сказала я дрожащим от злости голосом.
– А я привык быть свиньей.
– Я понимаю, что ты поехал за женским вниманием, но мог хотя бы записку оставить!
– А может, ты просто ревнуешь, а? – обидно рассмеялся Кирилл. – Может быть, ты хотела оказаться на ее месте?
Меня словно током ударили, и фантазия снова подкинула картинку, на которой Кирилл целует свою Катю, взяв ее лицо в свои ладони, но я постаралась сохранить спокойствие.
– Не думаю. Кстати, кажется, я знаю, с кем ты дрался.
– Уйди, Наташа. Я прошу тебя по-хорошему. Не хочу играть в твои глупые игры.
– Наверное, за Катенькой приехал Антон и врезал тебе? – довольно-таки неприятным тоном спросила я и широко улыбнулась, видя, как меняется лицо Кирилла. Ярость и отвращение исказили его. В глазах появилась беспробудная тоска. Злая, холодная, гнетущая. Атмосфера на кухне накалилась до предела, и, кажется, даже свет померк.
– Что ты сказала? – тихо спросил Кирилл.
– Антон. Наверное, это был он. Жених приехал за своей невестой. Вау. На его месте я бы тоже вмазала тебе.
Я знала, что не должна была говорить этого. Знала, но не смогла промолчать. Мне хотелось сделать ему больно.
– Какой, к чертям собачьим, Антон?! – закричал он оглушающе громко, вскакивая и переворачивая блюдо с пирожками, которое стояло на столе. Пирожки, которые я с такой любовью лепила и пекла, оказались на полу. Цветы тоже упали.
– Осторожнее! Что ты делаешь?!
– Не упоминай при мне его имя!
На шее Кирилла выступили вены. На виске забилась жилка.
– Тише веди себя. Ты не на стадионе перед преданными фанатами. Надеюсь, ты оказался сильнее, – ослепительно улыбнулась я, понимая, что все-таки задела его.
Кирилл вдруг оказался рядом и прижал меня к стене, упираясь в нее кулаками. Заключив в ловушку, он склонился к моему лицу. Его щека едва касалась моей скулы. Я слышала его прерывистое от ярости дыхание. И чувствовала едва заметный запах алкоголя. Все-таки пил.
И целовал Катю.
– Не. Упоминай. Его, – прошептал Кирилл мне на ухо, прижимая к стене. – Никогда. Поняла?
Он вдруг коснулся моих волос. Провел по ним. Шумно сглотнул.
– Ты меня поняла? – его шепот пробирал до мурашек. – Ты меня слышишь? Ответь. Ответь мне.
– Убери руки, – приказала я, чувствуя предательскую слабость в ногах.
