– Просто признайся, что ты прихорашивалась ради меня, – лукаво посмотрел на меня музыкант. Я тяжело вздохнула.
– Милая моя бестолочь, мир не вертится вокруг тебя.
– Да? Как странно, – сделал вид, что озадачился, Кезон. – Ну, раз мир не вертится, тогда ты вертись. У нас же договор.
– Иди ты со своим договором, – фыркнула я и первой выбежала за дверь.
Закрыть квартиру у Кезона получилось с третьего раза – он заявил мне, что такие ключи давно уже не держал в руках и что пользуется картой-ключом, которую просто нужно приложить к двери. В ответ я обозвала его криворуким, отобрала ключи, дабы он их не потерял, и уехала на лифте одна – Кезону опять кто-то позвонил, и он замешкался, а я не стала его ждать. Когда, опомнившись, он бросился к лифту, его створки сомкнулись. Прямо перед носом. Я ехидно заулыбалась.
– Ну, лапуля! – донеслось до меня грозное, и я поехала вниз.
Кезон уже ждал меня внизу – злой, взъерошенный и часто дышащий. Он, видите ли, решил пробежаться по лестнице, чтобы опередить меня.
– Не делай так больше, – сдвинул он темные брови к переносице.
– Сам виноват, – вздернула я подбородок.
По улице до метро мы шли раздельно, словно были незнакомы. При этом Кезон гораздо лучше меня ориентировался, куда идти, да и вообще не терялся в потоке людей. Я следовала за ним, сверля взглядом плечи, и он время от времени оборачивался на меня, как хозяин на собачку, которую не хотел потерять.
В метро мы купили карты и на этом зависли.
– Куда мы едем? – громко спросила я.
– Куда хочешь? – пожал плечами Кезон. Я удивилась – думала, у него есть какая-то программа.
– А ты?
– Мне все равно. Решай, куда.
Я растерялась, но быстро взяла себя в руки.
– Тогда пошли до Красной площади, – решила я. И он согласился. Мы вышли из метро и просто шагали по многолюдным улицам, ориентируясь на приложение в телефоне. Иногда мы сбивались с пути, но это нас не смущало – мы просто гуляли, растворившись в толпе, рассматривали здания и людей, и я почему-то чувствовала себя свободной. По крайней мере, от страхов. Я знала, что Альберт не найдет меня здесь. И эта уверенность придавала мне силы.
Гуляли мы долго, то и дело где-нибудь останавливаясь. Я много фотографировала, но, увидев качество снимков на моем телефоне, Кезон со вздохом протянул мне свой, заявив, что тот снимает в разы лучше.
– Скину тебе потом фото.
И это прозвучало так… обыденно, что я снова растерялась. Будто бы он и не был никакой суперзвездой, высокомерным типом, который ставил себя выше других и безумно меня раздражал. Будто бы был обычным парнем, с которым мы вместе гуляли, забыв про распри и споры. Будто бы он был моим парнем.
Эта мысль заставила меня замереть на мгновение. Но я тотчас ее отогнала. Мы не пара. Это невозможно. И я даже думать об этом не хочу.
Спустя некоторое время, когда мы оказались на Красной площади, немного уставшие от жары и солнца, Кезон вспомнил, что мы должны изображать пару для его друга. В бесконечном потоке людей он выцепил какую-то девушку и попросил ее сфотографировать нас вместе на фоне Кремля. И обнял меня так, как мужчины обнимают своих любимых женщин – крепко, но нежно. Словно до последнего собирался меня защищать. Кезон встал позади меня, прижав к своей груди, и перекинул руку через плечо – так, что его рука оказалась на моей талии. Вторую руку он положил мне на бедро, там, где выпирала косточка. Я чувствовала тепло его ладони сквозь тонкую ткань платья. И запах моря сводил с ума.
– Может быть, перестанешь стоять столбом? – прошипел мне на ухо Кезон, разрушив волшебный момент в моей душе. – Я как будто дерево обнимаю.
– А что я должна сделать? – огрызнулась я.
– Представить себя моей девушкой, лапуля. Давай быстрее, а?
Я обхватила его предплечье руками, и фото, кажется, вышло нелепым, потому что добрая девушка, фотографировавшая нас, весело сказала:
– А вы можете обнять друг друга?
– Конечно, – ослепительно улыбнулся ей Кезон, который, по обыкновению, не снимал солнцезащитных очков и бейсболки.
Он обнял меня за талию, снова крепко прижав к себе, и одна его ладонь словно невзначай поползла вниз.
– Руки, – хмуро предупредила я, хотя это касание, если честно, было приятным.
– Они живут своей жизнью, прости, лапуля, – лукаво ответил Кезон, но поползновения свои прекратил. А я со вздохом обхватила его за пояс. Девушка сделала несколько снимков и вдруг сказала:
– А теперь давайте фото с поцелуем! Вы такая пара красивая. Молодой человек, вы снимите очки – будет очень здорово!
– Не могу, – смиренно ответил тот. – У меня была операция на глазах.
– Ой, извините, – смутилась девушка. – Но все равно свою подругу поцелуйте. Снимки будут просто огонь!
Кезон склонился, обхватив ладонями мое лицо, и коснулся губ, искушая на настоящий поцелуй. Стараясь держать себя в руках, я обняла его за плечи и стоически вытерпела несколько секунд, пока девушка снимала нас. А после резко отпрянула, боясь, что действительно его поцелую. Это будет настоящее фиаско!
– Спасибо большое! – от души поблагодарил Кезон девушку. – Вы реально нас выручили.
– Не за что! Женитесь на ней, – подмигнула ему девушка и ушла вместе с подружками, которые глядя на нас, почему-то хихикали. А Кезон принялся рассматривать фото и выбирать, что из них можно отправить Октавию. Я заглядывала ему через плечо – снимки действительно были отличного качества. Мы с ним действительно были похожи на настоящую пару.
– Пусть подавится, – весело проговорил Кезон, на ходу отправляя другу фото. – Гитара моя.
– А как у него обстоят дела с той девочкой, Лилит? – отстраненно спросила я.
– Отлично, к сожалению. Она по нему сохнет, я уверен.
– Ты обманываешь друга, Кезон, – заметила я.
– Ничего страшного, – отмахнулся музыкант. – В условиях спора детали оговорены не были. Так что он сам себе злой Карабас-Барабас.
– Буратино, – поправила я его. – И не злой, а злобный.
– Точно. Черт, забываю идиомы.
– Фразеологизмы…
– Зануда.
– Дурак.
– Ну вот и поговорили, – усмехнулся Кезон. – Пойдем в какое-нибудь кафе, посидим и выпьем чего-нибудь холодного. И да. Называй меня по имени. Кирилл.
– Хорошо, – согласилась я с удивлением. Кирилл так Кирилл.
Этот вечер мы закончили на теплоходе – катались по Москве-реке, сидя за столиком, слушая громкую поп-музыку и разглядывая вечерний город, украшенный огнями, словно драгоценными камнями. Мы то и дело вступали в перепалки, но в них не было ничего злого или оскорбительного, и в какой-то момент я поняла, что с Кезоном – то есть с Кириллом – мне нравится спорить. А еще нравится его слушать. В этот вечер он впервые начал рассказывать – не о себе, а о том, где бывал и что видел. Какие страны и города остались в его сердце навсегда. И где бы он еще хотел побывать.
