– Непременно!
Он назвал цену, и я, не торгуясь, отсчитала ему деньги.
Ничего, Сарычев заплатит.
Дядечка со своей тележкой потянулся в сторону площади, а я, выждав, когда он скроется в толпе, запустила руку в переплет книги и пошарила там.
Ничего не найдя, посмотрела вслед продавцу.
Его уже не было видно.
Неужели это не та книга?
Нет, Майка четко сказала: «Уголовный кодекс», а тут вряд ли было два экземпляра… И один-то долго лежал, кому такой кирпич понадобится…
Может быть, кто-то уже добрался до этой книги?
Я взяла том за корешок и потрясла его.
Проходившая мимо старушка интеллигентного вида с осуждающим видом покачала головой:
– Разве можно так с книгами обращаться? Вот она, современная молодежь! Совершенно не ценят книги! Вот, книга уже порвалась, из нее страница выпала!
Действительно, из толстого тома вылетела страничка. Ее подхватил ветер и понес в сторону перрона.
Я коршуном бросилась за этой страничкой, но новый порыв ветра зашвырнул ее в щель между газетным киоском и стеной.
Я направилась к киоску, чтобы достать листок.
При этом я не оглядывалась по сторонам, я вообще ничего не видела вокруг.
И вдруг кто-то схватил меня за плечо.
Я дернулась, попыталась вырваться, но чья-то твердая рука сжимала мое плечо, а к моему лицу поднесли тряпку, пропитанную резко пахнущей дрянью.
Голова у меня закружилась, и я потеряла сознание.
Воин в золоченом доспехе ударил в серебряный гонг, и по этому сигналу два стражника распахнули ворота.
Асаф-бек прошел вслед за сопровождающим его прислужником и оказался в длинном коридоре, украшенном парчовыми занавесями. Воздух в этом коридоре был пропитан ароматом камфары и других благовоний, которые курились в расставленных вдоль стен золотых сосудах, выполненных в виде павлинов с распущенными хвостами.
Асаф-беку тяжело было дышать этим воздухом, воздухом интриг и власти, он привык к вольному, чистому воздуху степей и гор, к воздуху свободы.
Впереди, в конце коридора, виднелись две высокие двери, отделанные золотом и слоновой костью. Перед этими дверями стояли несколько стражников-раджпутов в богато украшенных золотым шитьем камзолах, под которыми виднелись стальные доспехи.
Таковы и сами раджпуты – снаружи пышные, пестрые наряды, внутри – твердые, как сталь, мышцы и бесстрашные сердца. Настоящие воины.
В руках раджпутов были длинные копья из железного дерева со стальными наконечниками в форме узкого древесного листа, на поясе у каждого из них висел огромный меч с изогнутым лезвием в драгоценных ножнах.
За спиной у Асаф-бека снова прозвучал удар серебряного гонга, протяжный звук поплыл в насыщенном ароматами воздухе.
В ответ на этот сигнал раджпуты открыли одну из дверей.
– Следуй туда, господин! – вполголоса проговорил сопровождающий афганца прислужник, отступая в сторону. – Дальше мне не положено входить.
– А куда ведет вторая дверь? – спросил Асаф-бек, прежде чем пройти в открытую дверь.
Он всегда старался заранее выяснить, есть ли запасные пути отхода.
– Этого тебе лучше не знать, господин! – ответил прислужник и, поклонившись, исчез в боковом проходе.
Асаф-бек шагнул вперед, пройдя между суровыми раджпутами, и оказался в просторном, богато украшенном зале со сводчатым потолком, украшенным золотыми звездами, как ночное небо над афганскими горами. Из полутьмы выступал стройный лес колонн, пламя трепетало в золотых светильниках.
У самых дверей его встретил человек в пышном наряде, расшитом золотом и украшенном драгоценными камнями.
Неужели это всего лишь слуга падишаха? Как же богато одет сам повелитель Индии?
Афганец почтительно поклонился, но незнакомец удержал его:
– Я не стою твоего поклона, господин! Я всего лишь жалкий раб падишаха, которому приказано проводить тебя к основанию Павлиньего трона. Следуй за мной, господин!
Асаф-бек послушно последовал за прислужником, оглядываясь по сторонам и стараясь не показать изумление перед окружающей его роскошью.
На фоне этой роскоши дары, которые послал падишаху его правитель, показались Асаф-беку жалкими и ничтожными.
Они пересекли один зал и вошли в другой, еще более роскошный. Полы его были выложены плитами узорчатого мрамора, стены покрывали бесценные хоросанские ковры и занавеси из китайского шелка. Золотые курильницы струили волшебные ароматы.
И вновь они оказались перед высокими дверями, отделанными золотом и слоновой костью. И вновь по сторонам от этих дверей стояли рослые воины-раджпуты, только их одежды и оружие были куда роскошнее прежних.
Перед этими дворцовыми охранниками Асаф-бек в своих лучших парадных одеждах почувствовал себя нищим дервишем, жалким оборванцем, побирающимся на городском базаре.
Однако не в его правилах было робеть и теряться где бы то ни было. Он расправил плечи и гордо вскинул голову.
Один из раджпутов приблизился к Асаф-беку, проговорил что-то повелительным тоном, протянул руку.
– Отдай ему свое оружие, господин! – вполголоса пояснил прислужник. – Перед лицом Владыки Мира, Опоры Вселенной нельзя представать вооруженным!
Асаф-бек неохотно отстегнул свой верный меч, протянул его стражнику.
Прислужник что-то произнес вполголоса, раджпуты распахнули двери и расступились перед афганцем.
– Следуй вперед, господин! – прошептал его спутник. – Скоро ты узришь Свет Мира, Столп, подпирающий небосвод, – его величество падишаха!
Асаф-бек шагнул вперед.
Перед покоем, в котором он оказался на этот раз, все прежние залы померкли. Здесь не было, казалось, и пяди, не украшенной золотом, серебром или слоновой костью.
От сияния и блеска глаза Асаф-бека, привыкшие к беспощадному солнцу пустыни, едва не ослепли.
В центре зала возвышался трон падишаха, к которому вели широкие серебряные ступени. Сам трон сверкал, как солнце на рассвете. Казалось, он был сотворен из солнечного света и лунного сияния и инкрустирован небесными звездами…
Впрочем, конечно, трон был сделан не из солнечного света, а из золота и украшен драгоценными камнями – бесценными смарагдами и яхонтами восточных гор, сияющими алмазами Голконды. Спинка трона представляла собой двух павлинов с распущенными хвостами, и эти хвосты были усыпаны самоцветами, сверкавшими так, что глазам Асаф-бека было больно, и дыхание его перехватывало от восторга.
