О деталях дела думать не хотелось. Жестокий отец и недееспособная мать не смогли и не захотели заботиться о ребенке, и теперь одинокий мальчик ожидает назначения опекуна.
Мне казалось, что я помогала самой себе, даже комната в здании суда напомнила о военном ведомстве и моей первой встрече с Нероном.
С нами были два социальных работника, судебный пристав и Джулиус. Муж стоял у окна, скрестив руки на груди. Шестилетний Итан сидел на ковре рядом с коробкой игрушек. Одинокий ребенок в комнате сострадания.
Я опустилась на колени, чтобы быть с ним на одном уровне.
– Здесь затор на дороге, – сказал Итан, вытерев нос тыльной стороной руки. На полосатом ковре у его колен выстроилась колонна игрушечных машинок.
– Все едут с работы домой, – подхватила я, откашливая хрипотцу.
– Моя мама не работает, – поджав губы, Итан отрицательно тряхнул головой.
Присутствующие с интересом ожидали моих следующих слов. Джулиус сказал им, что я работаю в его конторе, и теперь они пытаются разгадать мою профессию. «Психолог», – читается в их глазах.
– Я люблю поезда, они быстрые, – доверительно прошептала я и, прищурившись, начала осмотр ауры. Знаю по опыту, что если постоянно менять тему разговора, то можно избежать многих неприятностей и лишних откровений. Да и эмоции откроются намного быстрее.
– А я в поезде монетку нашел. Хочешь, покажу? – Приподнявшись, Итан сунул руку в карман брюк. Темно-русая челка упала на глаза, и он провел по ней крохотной пятерней. – Не помню, куда положил, но я точно нашел. Веришь?
– Верю. А я видела бабочку на площади.
– На какой?
– Здесь рядом.
– Капустницу?
– Да. Я люблю животных, а ты?
Я отвлекала его, озадачивала, сосредотачиваясь на воздействии. Погрузилась в его ауру, чистую, детскую, но уже осложненную болью и страхом. Натренированным глазом запланировала воздействия – всего три, очень нежно и легко. Сглажу страх, смягчу тревогу и, самое главное, подарю тепло. Аккуратно. Так, чтобы он ко мне не привязался и не ожидал от других большего, чем они смогут дать.
Я прикрыла глаза и увидела себя на полу, рыдающую у колен военного. «Не отдавайте меня ему! Он похож на смерть!» – кричала я, глядя на Нерона. Несколько минут спустя я добровольно подарила опекуну свое сердце. Навсегда.
Пусть у Итана все сложится по-другому.
– Какие книги тебе нравятся?
– Я не умею читать. Как тебя зовут?
– Анна.
– Где ты живешь?
– Далеко отсюда.
– А я… – Итан нахмурился и бросил настороженный взгляд на окружающих. – Не знаю, где живу.
Я могла пообещать ему то, что уже сказано-пересказано другими – новый дом, новых друзей, заботливого опекуна. Но вместо этого я подарила ему тепло, и Итан забыл печальные мысли и удивленно потер грудину кулачком.
– Я хочу мороженого, – сказал куда-то в сторону.
Одна из женщин кивнула и вышла из комнаты. Я закончила воздействие и проверила структуру нитей ауры. На сегодня достаточно. Этой ночью Итан заснет без кошмаров. Страхи перестанут подбрасывать его в постели, доводя до слез.
– Хочешь мороженого, Анна? – спросил он. Густые ресницы распахнутых глаз царапали прозрачную кожу.
– Да, – ответила я, не подумав, и тут же добавила, – но мне нельзя.
– Почему? Ты заслужила. – Мальчик раскрыл ладошку и положил ее себе на грудь. – Ты сделала мне тепло. – Его асимметричная улыбка казалась на удивление задорной.
Присутствующие топтались на месте, заглядывая мне в лицо, а я была разбита детской благодарностью, она в разы сильнее слез взрослых мужчин и женщин. Искренний детский взгляд стекал по мне, пробивая до испарины.
Я улыбнулась социальным работникам. Легкое воздействие на их ауры подарило им приятные ощущения и отвлекло от происшедшего. Слухи мне не нужны, да и Джулиусу тоже. Пусть думают, что я психолог или просто сострадательная жена знаменитого адвоката.
– Что ты сделала? – спросил муж, когда мы сели в машину.
– Передала мальчику тепло и радость, сгладила боль и страх, а остальным займусь позже. Воспоминания я изменить не могу, но смягчу связанные с ними эмоции.
– Вот так, просто, сгладишь эмоции – и все? За три встречи ты снимешь груз прошлого? Ты действительно можешь это сделать?
Уличные огни отразились в глазах мужа неровными молниями. Он смотрел на меня из темноты соседнего сиденья. Мне вдруг показалось, что он вот-вот попросит меня убрать эмоции, сохранившиеся после нашей первой брачной ночи. После нашего знакомства.
– Не отвечай! – вдруг сказал он. – Я и так знаю, что можешь. Несколько месяцев назад ты помогла моему другу. Это было невероятно, ты изменила его жизнь, спасла его. Поэтому я знал, кто ты такая, когда мы познакомились на приеме.
– Как зовут твоего друга?
– Это не относится к делу.
Мы въехали в тоннель, ведущий к подземному шоссе, и слились с медленным потоком машин. Повернувшись, мы смотрели друг на друга. Вслепую, в темноте.
Я чувствовала мужа рядом, он пах одеколоном, чернилами и усталостью.
– Поэтому ты и согласился на брак, – догадалась я и подавилась этими словами. Джулиус надеялся, что нашел хорошего человека, и влип в такую историю.
На меня накатило отчаяние. Лучше бы он женился на мне из-за денег, тогда я смогла бы его презирать. А так… он действительно хороший человек.
– Отчасти, – сдержанно ответил он. – На приеме мы случайно оказались за одним столом. Друзья надсмехались над моей популярностью у незамужних девиц. Один из дамских журналов назвал меня холостяком года, и мне не давали прохода. После десерта ты подошла ко мне и предложила сделку.
– Какую?
– Брак. Партнерство. Взаимную поддержку. – Джулиус оставлял длинные паузы между словами, словно выдавливал их из памяти.
– И ты согласился? Странно, что из нас двоих безумной считают меня.
– Склонен с тобой согласиться, – рассмеялся Джулиус. – Иногда я пытаюсь вспомнить, что толкнуло меня дать согласие прямо там, на приеме, но не могу. Когда ты сбежала после брачной ночи, я решил, что на приеме ты вмешалась в мою ауру, чтобы добиться согласия.
– Исключено! Я не вижу твоей ауры.
Задрав зад, машина грузно перевалилась через барьер и понеслась по противоположной полосе к выходу из тоннеля.
– Не собираюсь тут рассиживаться! Держитесь! – пробормотал шофер, открыв и снова захлопнув перегородку.
– Не будем тратить время на сожаления! – Джулиус сжал мою руку и не отпустил, удержав в прохладной ладони. – Ты помнишь одно, а я другое. У нас с тобой разное прошлое.
Я впервые ощутила искреннюю симпатию к мужу. Без сомнений, без подозрений. Погладив его пальцы, я улыбнулась.
