— А нам не деньги нужны. Мы тебе тоже можем их дать, — смеясь, тянет первый.
— Оу, раз так, то ладно… ладно, — делаю глубокий вдох и поднимаю руки, осторожно отходя спиной назад.
— И не здесь же, правда? Грязно… мокро… очень мокро и сыро. Холодно. Я могу вас пригласить к себе, хотите? — Чёрт, я боюсь. Ника нет, но я надеюсь, что он найдёт меня по голосу.
— Разговорчивая какая. Но нет, мокро мне нравится…
— Николас! — Кричу и срываюсь на бег.
Замечаю, что второй парень дёргается в сторону, отрезая мне путь к спасительному дому. Остаётся тот, что стоял в паре шагов. Ещё немного.
Залетаю на лестницу и с разбегу толкаю дверь, моментально поддающуюся мне. Захлопываю её и дрожащими пальцами щёлкаю старым замком.
— Думаешь, мы не выломаем её? — Подпрыгиваю от удара по двери.
Жму на кнопку телефона. Нет сети.
Чёрт… Николас, я убью тебя! Убью!
Осматриваясь, замечаю лестницу наверх. Слышу звук бьющегося стекла где-то впереди. Быстро поднимаюсь на второй этаж и замираю, прислушиваясь к происходящему на улице. Раздаются крики парней, один говорит, что влезет внутрь через разбитое окно, второй, что поднимется по лестнице на чердак, и я от них не уйду. Я в ловушке. А если они разошлись, то я могла бы добраться до двери… нет, не могу. Он внизу… я слышу шаги.
— Ну же… пожалуйста… прошу тебя, — скуля, тычу пальцем на экран телефона, а он не желает поддаваться.
На втором этаже дверь есть только в одной комнате. Несусь туда и попадаю в кромешную тьму, захлопывая за собой дверь. Только сквозь разорванные шторы пробивается свет.
Тихо. Очень тихо. Словно они ушли. Шумно дыша, прикрываю глаза и облизываю пересохшие губы. Моё сердце быстро колотится в груди, и я молюсь, чтобы этим парням надоело преследовать меня, или же Ник успел. Отхожу от двери, чтобы сорвать шторы и посмотреть, смогу ли выпрыгнуть или спуститься. На носочках делаю несколько шагов и останавливаюсь. Что-то не так…
Половица недалеко от меня издаёт скрип. Дёргаюсь и закрываю себе рот рукой, чтобы не завизжать. Это слишком близко. Я здесь не одна. Я не вижу ничего. А, может быть, это в соседней комнате, и мне надо закрыть за собой дверь на замок, чтобы её не открыли снаружи? Дом ведь старый, очень старый, и вокруг тихо, поэтому мне показалось, что это рядом со мной. Или я сама могла наступить на скрипучую половицу.
Медленно приближаюсь к двери, выставив руки вперёд, и натыкаюсь ими явно не на дверь. Кричу. Здесь человек. Их же было не двое в той компании. Они загнали меня в ловушку…
— Не прикасайся ко мне! — Визжу я и только разворачиваюсь, чтобы побежать к окну, выпрыгнуть из него или хоть что-то сделать, как меня грубо хватают за волосы. От этого я визжу громче, выпуская из рук мобильный, сумочка тоже летит на пол. Меня куда-то тащат, а я бью по рукам нападающего.
— Мой парень тебя убьёт! Не смей трогать меня! — Молочу кулаками по парню, пытаясь освободиться. Но он сильнее меня. Намного сильнее. Он сейчас убьёт меня сам…
— Я тебе денег дам… много денег… пожалуйста… — мне на рот ложится что-то очень приятно пахнущее. Да, знакомо пахнущее… одеколоном Ника.
Я больше не соображаю ничего. Я настолько напугана, что продолжаю драться, пока мне снова закрывают рот и толкают вперёд так, что я ударяюсь всем телом о стену и, стараясь устоять, опираюсь о неё руками. Едва хочу сорвать повязку, как мои руки перехватывают и сцепляют сзади. Мычу, выгибаюсь… меня изнасилуют. Меня сейчас изнасилуют… мне безумно страшно. Так страшно мне в жизни не было, наверное. Теренс сделал что-то похожее на это, когда он гонялся за мной, а я кричала, умоляла… без толку.
По щекам скатываются слёзы. От бессилия я едва не теряю сознание, как и от паники. Меня нагибают вперёд, упирая щекой в стену, а другой рукой насильник задирает платье… о, боже… его пальцы оттягивают мои трусики. Да какие там трусики три тонких полосочки для Ника, и всё.
Я дёргаюсь… снова и снова, специально опускаюсь коленями на пол, чтобы этот человек не добрался до меня. Но и он делает то же самое, успевая грубо войти пальцами в моё влагалище, вызывая сдавленный крик. Шлепок по ягодице заставляет меня замереть от ужаса. Мне больно, и, чёрт возьми… Ник так делает, чтобы я молчала и не двигалась, пока он играет со мной. Он так поступает всё последнее время начиная с того момента, как мы провели ту страшную сессию. Хотя она была и не такая уж и страшная.
И пока я обдумываю это, позволяя ему медленно входить в меня пальцами, то упускаю момент, когда мужчина начинает раздеваться. Когда до меня доходит то, что я просто стою, раздвинув ноги, и думаю о том, что сделал Ник, твёрдый член врывается в моё тело, вырывая отчаянный визг. Мои руки опускают, и меня хватают за лицо.
— Ты мокрая, Мишель. Ты чертовски возбуждена своим страхом, — внутри меня всё замирает, когда я слышу голос Ника. Мои глаза в темноте от шока расширяются, а он дёргает за тонкие бретельки моё платье, оголяя грудь.
— Тише. Успокойся. Это я, — он щипает меня за сосок, медленно выходя из меня и двигаясь, лишь усиливая мою злость, смешанную с облегчением.
Мычу, желая сказать ему, какой он козёл, оттого что поступил со мной так.
— Прежде чем ты будешь возмущаться, я тебя трахну. Изнасилую. Ты же провоцировала меня, верно, крошка? Ты убегала от меня три дня, играя со мной и пытаясь выяснить, кто кого поймает, — губы Ника двигаются по моей шее, кусая её, отчего тело сразу же реагирует бурным возбуждением, покрываясь мурашками.
— Ты моя жертва, Мишель. Только моя. Такая красивая и смелая жертва любви, — от того, как резко он наполняет меня, я выгибаюсь, карябая ногтями пол.
Мне уже не хочется снимать повязку с губ, я расслабляюсь настолько, что сама отодвигаюсь и прикрываю глаза от наслаждения. Моё тело быстро привыкло к тому, что Николас может захотеть секса в самых ненормальных местах в городе или же в квартире, поэтому оно моментально возбуждается, как и все разумные мысли вылетают из головы.
— Хочешь, чтобы я тебя отымел, как последнюю шлюху, Мишель, а? Хочешь? — Рычит Ник мне в ухо, сжимая волосы и до основания врываясь в меня членом. Скулю и киваю. Меня не обижает то, как он сейчас называет меня. Это игра. А их было столько за последнее время, что подобные словечки стали чем-то поверхностным и незначимым.
— В грязном доме. Пойманную моими руками. Плохая крошка. Очень плохая крошка, — стискивая мои волосы до ярких вспышек в глазах, он размашисто ударяет меня по ягодице, вызывая волну удовольствия в крови, из-за которой внизу живота всё кипит от желания.
— Нравится боль? — Ник резко и быстро начинает трахать меня. Именно брать то, что я ему так бесстыдно даю.
— Я задал вопрос, наглая девчонка. Тебе нравится то, что я с тобой делаю? — Ещё один удар, и моя спина выгибается. Меня трясёт от горящего отпечатка ладони Николаса. Она в латексе. Так боль проявляется резче, словно кипятком ошпарили, но без ожогов.
